Поочередно, начиная с носа, военные моряки отдавали швартовы и планово расставались с незадачливыми браконьерами.
— Пойдем на корму, подышим.
Капитан Глеб тронул Бориску за плечо.
Корабли расходились медленно, понемногу отворачивая друг от друга форштевни. Там, ближе к их носовым надстройкам, еще продолжали сердиться декоративные злоумышленники и восхищались их отвагой дружные немцы, а в том месте, где у борта остановился Глеб, уже начинали гудеть турбины ракетного катера, и тарахтел по соседству, пока еще негромко и неровно, главный двигатель рыбака.
— И этот пункт у нас вроде ничего получился, как ты считаешь?
Глеб Никитин не успел полностью повернуться к Бориске и услышать ответ.
В его лицо, немного ближе к шее, шмякнулась большая, небрежно распотрошенная рыбина, сильно и точно брошенная с пустынной кормы рыболовного судна.
Удар был неприятен, даже жесток.
Глеб отшатнулся, едва не упал, внезапно оглушенный.
Сквозь кровь, серый жир и кишки, размазавшиеся по его правой щеке и глазам, было почти ничего не видно.
— А…
— Тащи какую-нибудь тряпку! Мокрую! Быстро! Никому там ни слова!
Сорвавшись с места, Бориска затопотал твердыми подошвами по железу корабельного трапа.
Низом майки Глеб немного протер глаза.
На корме отходящего МРТК стоял жилистый человек в маске, в черной кожаной жилетке и широких пиратских штанах. Одну руку в обрезанной перчатке он вытирал о брезент, лежащий на куче сетей, другую… Ребром другой он провел себе по горлу. И засмеялся.
Большая волна плеснулась между разновысокими бортами.
Отвернувшись друг от друга и, набирая ход, корабли окончательно расстались.
— Вот, мое полотенце и еще бинт, я его намочил!
Запыхавшись, Бориска тревожно вцепился в бортовые леера рядом с Глебом.
— Послушай, этого у наших артистов в сценарии не было, точно знаю! Я с Шацким подробно все обговорил, и потом еще раз проверял, читал. Это, наверно, его новенькие так балуются! Когда вернемся на берег, я обязательно разберусь!
— Я тоже.
Гадливое ощущение и тупой гул в голове мешались с горячим бешенством. Хотелось как-то догнать урода и бить, бить, бить…
— Принеси еще, пожалуйста, мою запасную майку. И поговори с командиром корабля насчет обеда. Пора уже, наши герои наверно сильно проголодались.
Скрипнув зубами, Глеб Никитин швырнул за борт бинт, полотенце и измазанную одежду.
«Ну, шалунишка Костик, мы с тобой еще обязательно встретимся…»
Остывающий ракетный катер привязали к портовому гражданскому берегу кормой, «на ход», с целью очередного возможно стремительного выхода в море на борьбу с хитрым и ловким противником.
Первым, сильно раскачивая парадный трап с парусиновыми обвесами, на долгожданную сушу бросился бегом Николас. За неширокой полосой бетонного пирса он упал на нежную зеленую травку и стал исступленно ее целовать, почти рыдая.
— Земля! О, любимая и спокойная моя земля!
Остальные, ничем особо не выказывая пережитого волнения, степенно, враскачку, сходили с корабля.
«И это правильно…»
По соседству, на ближнем причале, мирный народ грузился на паром.
Женщины, старики, школьная детвора, яркие отдыхающие приобретали в кассах билеты и готовились вскоре переправляться на другой берег залива. Заезжали по очереди на широкую палубу парома и автомобили, водителей которых негромко, в свое удовольствие и по порядку заезда, материл старенький причальный матрос. Для переговоров с неприличным регулировщиком капитан Глеб послал Бориску, заодно поручив ему оплатить общий коллективный проезд.
Ян постарался, все выполнил правильно. Их микроавтобус, «машина срочной технической и продовольственной помощи», как называл ее обычно Никифорыч, полностью загруженный и увязанный стоял неподалеку от причала, в тени высоких тополей.
Вот только самого парня нигде не было видно.
Глеб еще раз внимательно осмотрелся по сторонам, зашел в ближний магазинчик, походил по отделам. Удивительно, что Ян не встретил их.
«Дел с похоронами много. Наверно занят… Но ведь он и не позвонил мне. Странно».
На лобовом стекле микроавтобуса, с внутренней стороны, белела бумажка.
«Ключи в магазине, на кассе. Ян».
Толстенькая смешливая кассирша отдала Глебу ключ от машины без лишних вопросов.
— Только что он здесь был, забежал предупредить, буквально перед самым вашим приходом. Торопился очень паренек, расстроенный, в заботах весь, ведь надо же, такое на него свалилось… Отец-то его ведь такой хороший мужчина был, все его у нас знали. Работящий, непьющий, как же все так произошло, кто же это сделал-то…
До отправления оставалось около десяти минут.
— Я загоняю на паром машину, ты — личный состав.
Бориска кивнул.
Около их контингента столпились любопытные.
Народ, привыкший к ежедневным военным фигурам, смеялся, увидев линялую форму на толстых животах: «Партизан пригнали!» Два местных мужика, расположившиеся с пивом ближе всех, мельком расслышали незнакомую речь и принялись сурово спорить о том, кого, поляков или молдаван, стали по контракту набирать на российский флот с нынешней весны.
— Да, пожилые они все, наверно, точно контрактники. Интересно, сколько же сейчас молдаванам у нас по контракту-то платят?..
— Опять на воде качаться?!
Сжимая в молитве у лица чудовищной величины ладони и подложив под голову рюкзак, на траве возле парома страдал совсем не по-голландски ненавидящий море и оттого унылый Николас.
К распахнутой двери микроавтобуса направился, попивая минералку из маленькой бутылки, О'Салливан.
— Это тоже браконьер? Зачем он нас преследует и здесь?
Бдительным совиным глазом итальянец указал на одного из пассажиров парома. Интеллигентный мужчина среднего возраста, в светлых брюках и с портфелем, имел действительно примечательный облик. Всю его лысую голову, наискосок, охватывала черная шелковая лента, а правую глазницу закрывала такая же черная, плотная нашлепка.
Капитан Глеб доверительно наклонился из кабины к чопорному итальянцу.
— Дай попить. Молчи. И никому ни слова…
Но не сдержался, увидев как напряженно О'Салливан сжал зубы, и захохотал.
— Не волнуйся, приятель, этот колоритный человек бухгалтером в местной мэрии работает. Бывший военный, служил всю жизнь в этом гарнизоне, а когда-то давно, празднуя в компании сослуживцев военно-государственный юбилей, решил открыть бутылку пива своим офицерским кортиком. Вот и лишился глаза. Жалко парня, но он совсем не пират, не враг нам, успокойся…
