— И все? Мальчуган, вы крайне ленивы и в своей праздной лености нелюбопытны. А зря.
С прищуром рассматривая грустное небо, капитан Глеб продолжил, не обращая особого внимания на неприличную зевоту Бориски.
— Это у нас там расположились слоисто-кучевые облака. Стратокумулюс, если без дураков говорить, строго по-научному. Чем на ваш просвещенный взгляд, коллега, это обстоятельство может нам грозить? Ну-с, предполагайте!
— Половина иностранцев завтра в соплях будет ходить, а остальные нам все уши о заплаченных за игру деньгах прожужжат.
— Паникеров — к стенке. Продолжим про климат. Так вот, слоисто-кучевые облака — это низкие, учтите коллега, низкие облака в виде серых или белых неволокнистых слоев или гряд из круглых крупных глыб. Их вертикальная мощность, смешной мой дружище Бориска, невелика. И, по этой достаточно скучной причине, данные облака лишь редко дают продолжительные осадки, находясь в такой ветреной приморской местности, как наша. Вник?
— Не-а. Поясни.
— Не ной, что все пропало, не разлагай мне сплоченный боевой коллектив! Наука говорит, что этому дождику скоро кранты. И вообще, запомни хорошенько — все преходяще, только музыка вечна.
Улыбнувшись, Глеб по-доброму шлепнул Бориску по взъерошенному затылку.
— Скучай дальше — я пошел за грибами.
Нужно было немного поразмышлять. Его бойцы нуждались в серьезной встряске.
И Николас, и бременский Крейцер проводили Глеба из палатки угрюмым, но сочувственным молчанием.
В отдельно лежащем в кузове их машины «технической помощи» брезентовом мешке с амуницией Глеб еще в крепости заметил несколько стареньких офицерских плащей. Один из них пришелся ему как раз впору.
«Мы выходили под дождь, и пили из луж…»
С надежной накидкой и с уютным капюшоном на голове было приятно бродить даже по таким, безнадежно мокрым зарослям.
За мелким осиновым лесочком метрах в ста от палаток уходил вниз, к большому серьезному лесу, незначительный овражек.
Зигзагом поднимаясь и спускаясь по его склонам Глеб через десять минут нашел в засыпанной желтыми листьями траве семейку крепеньких подосиновиков: трех одинаковых круглоголовых подростков, одного раскрывшегося мужичка и одного с уродливой, объеденной белкой оранжевой шляпкой. Первые грибы скользко холодили руки и быстро темнели под ножом.
«С почином!»
Бабушка всегда так говорила им, своим многочисленным внучатам, когда выводила их звонкую ораву в ближний лес…
На гребне оврага, под нависшей с самого краю небольшой елкой, Глеб, скользко поднимаясь снизу, заметил коричневато-зеленый блеск шляпки белого гриба. С упругой еловой хвои на лицо сыпались мелкие холодные брызги и, чтобы сорвать богатую добычу, пришлось встать на колени, подгибая под себя полы плаща.
Шагалось хорошо, мешало только то, что не захватил с собой из лагеря никакой подходящей емкости — грибы не умещались в руках. Уже на обратном пути Глеб, опять усмехнувшись своим внезапным детским ощущениям, аккуратно срезал в мелком мху с десяток упругих лисичек, а почти у самого лагеря чуть не наступил на серого с белым крупного подберезовика.
Настроение потихоньку начинало появляться.
У них в палатке гостил О'Салливан.
Мокрые черные кудри по-леонардовски струились вдоль щек намокшего итальянца.
— Как там Макгуайер?
Не проходя дальше в палатку, капитан Глеб снял с плеч волглый плащ, отряхнул его от капель и аккуратно повесил на стойку.
— Спит. Состояние его нормальное — я дал нужных таблеток. А это что у тебя такое?
О'Салливан брезгливо дотронулся мизинцем до подосиновиков.
— Грибы! Гляди, какие красивые?! В овражке неподалеку отсюда нашел.
— А зачем они тебе?
Гость искренне недоумевал, поочередно переводя взгляд немигающих совиных глаз с Глеба на его добычу.
— Проголодаемся — есть будем.
— Фу! Гадость какая! Насобирал под ногами всяких грязных, непроверенных лишайников и хочешь их употреблять в пищу! На природе уж лучше охотиться, чем это…
И опять О'Салливан с презрением сморщился в сторону добычи Глеба.
— Ты говоришь про убийство зверей и птиц?
— Я люблю стрелять и стреляю хорошо. Дикие звери и существуют только для того, чтобы мужчины могли цивилизованно удовлетворять свой охотничий инстинкт!
— Убитые тобой зайцы явно с этим не согласились бы…
— А что тут неправильного? Я плачу за лицензию, делаю регулярные взносы в моем стрелковом клубе, делаю пожертвования в различные фонды спасения редких животных.
— А не очень редких зверюшек ты и твои заботливые друзья просто убиваете. Ради своей прихоти.
В полумраке палатки капитан Глеб и итальянец стояли друг против друга, не обращая внимания на раскрытую пачку медового печенья, которую им заботливо протягивал профессор.
— Небось, и рыбу ты также ловишь, ради тонуса? Да?
— Правильно. У моего приятеля, под Бари, есть два рыболовных озера, он часто приглашает меня туда на соревнования.
Тщательный Бориска заметил, как у Глеба начали подрагивать скулы.
— И вы с дружком, конечно, ловите в этих теплых лужах исключительно толстых карпов?!
О'Салливан не успел согласиться. От распахнутого палаточного входа Глеб Никитин пошел на него в атаку.
— Стульчики у вас еще там есть такие разноцветные, зонтики, рогатки фирменные, чтобы кашу на прикормку в реку забрасывать, правда же?! И карпов этих сонных, жирных, из которых, чуть нажмешь — и каша из пуза размазанная прет, вы каждые пять минут дисциплинированно вынимаете из воды, подводите под видеокамеру, под свои фотоаппараты, красуетесь с рыбиной и отпускаете ее опять в воду. Так, милый О'Салливан?
Все так, не смущайся, я вашего брата знаю! Не рыбалка это, О'Салливан, не рыбалка! Онанизм это, а не рыбная ловля! Не так нужно о своих первобытных навыках заботиться, не на стульчике. Ты жрать захотел — лови рыбу, убивай зверя! А больше, чем сожрать можешь, зачем ловить и губить кого-то?!
И на охоте…, — Глеб повернулся к раскрытому Борискиному рту. — И на охоте у них тоже — камуфляжные штаны из специального материала, с байковым начесом, очочки понтовые темные, карабин многозарядный с ночной оптикой, а с ножом на волчару один на один слабо выйти?! Зверя загнать на лыжах им собственное пузо мешает!
Глеб отвернулся, глядя на темные тучи.
— Так и с женщинами они… Купить тупую телку в кабаке или где-нибудь они еще могут, а очаровать, покорить случайную умницу… Слабаки. Рукоблудство, одним словом, неприличное занятие…
— Глеб, может мы с тобой в шахматы?
