Глеб бежал расчетливо, предполагая, что силы ему в ближайшее время могут понадобиться не только на то, чтобы резво перебирать ногами.
«Ш-ша-х!»
Не останавливаясь и не изменяя направления движения, он сознательно сильно наклонил вперед плечо, с размаха упал на песок тропинки и несколько раз по инерции перевернулся.
Впереди, в нескольких шагах от него, с невысокого черного дерева с шумом и треском жестких перьев слетела какая-то большая ночная птица.
«Филин? Нет, тот плавно в лесу перемещается… Глухарь или, может, кто из хищников».
Отряхиваться особо капитан Глеб не стал, только еще раз по привычке начисто вытер ладони о траву.
«Ч-черт! Зря не взял куртку! Ближе к поселку телефон мог бы и пригодиться!»
Тройную развилку небольших лесных дорожек он миновал без сомнения. Песка под ногами становилось все больше.
«Ближе к жилью люди здесь чаще ходят…»
Впереди кто-то слабо крикнул. Не птица. Не знакомый зверек. И не скрип сломанного дерева…
Насторожившись, Глеб перешел на шаг, но, все равно, почти бежал. Это немного помогло, когда он неожиданно споткнулся так сильно, что не удержал равновесия и упал.
У его ног на лесной тропе лицом вниз лежал человек.
Глеб тоже не стал подниматься.
Нескольких секунд ему хватило, чтобы приглушить хрип собственного дыхания и медленно оглядеться вокруг. Тихо. Тише не бывает.
Сердце все равно колотилось как бешеное. Черный человек молчал.
Избегая резких движений, Глеб плавно осмотрелся через одно плечо, через другое и привстал на колено, напряженно всматриваясь в темноту впереди себя, но уже не ожидая нападения сзади.
Наклонился.
Чужое дыхание было очень тихим и неровным. Человек не спал.
Все еще с тревогой опираясь о землю, как спринтер на старте, коленом и ладонями, Глеб попробовал посмотреть в лицо незнакомца. Не удалось. Он привстал и одной рукой повернул человека за плечо к себе. Со слабым стоном тот перевалился на спину.
Ян.
Лицо младшего Усманцева было залито густой темной кровью.
Ничем иным…
Запах свежей крови капитан Глеб знал, к сожалению, очень хорошо.
— Ян! Ян! Ты меня слышишь?! Скажи что-нибудь! Слышишь меня?..
Уже без всякой настороженности Глеб начал подробно осматривать парня.
Голова Яна была разбита. На каждое прикосновение к его лицу, к шее, к ложбинками за ушами он отвечал коротким хриплым стоном.
Капитан Глеб стянул с себя майку и, скомкав, бережно подложил ее Яну под затылок.
— Терпи, браток… Теперь тебе только терпеть и остается. Сейчас я все придумаю как надо, только ты подожди немного, лады?
Он так бы и не заметил ничего в невысокой ночной траве, но очень уж правильное светлое пятнышко рядом с тропинкой привлекло внимание Глеба.
Короткая сосновая палка.
Не случайный сухой сук, который упал из кроны придорожного дерева вниз, дождавшись своего пожилого времени или сурового порыва ветра.
Прямая, около метра в длину, толщиной, примерно, как небольшая бутылка пива. Торцы, оба, на ощупь, опилены мелкой ножовкой, но сама палка не ошкурена, в свежей, молодой коре. Каждый из сучков на боках зачищен одним уверенным ударом топора.
«Знакомая какая-то палочка…»
И опять кровь.
Привычка опытного грибника — обнаружив что-то стоящее, не бежать от добычи, не вскакивать азартно, теряя глазом случайные ориентиры, а методично, вкруговую, осмотреться по низам, проверить первым делом небольшую территорию рядом со счастливой находкой.
«И это правильно…»
Ян — дубинка — две смятые бумажные салфетки.
И они в крови. Кто-то вытер руки после того, как швырнул в сторону страшное оружие.
Опять опустившись на колено, Глеб аккуратно, каждую за уголок, поднял гигиенические бумажки и, тоже медленно, вывернув сначала наружу задний карман своих камуфляжных брюк, опустил туда неприятные салфетки и застегнул тугую пуговицу на кармане. Чего не делал никогда раньше.
Поднял за середину дубинку.
Когда Ян еще раз простонал, не пошевелившись, Глеб просто не успел внимательно наклониться к нему.
Страх и ожидание чужой смерти всегда делает человека безрассудней, чем собственные страдания.
Хруст песка под быстрыми ногами капитан Глеб Никитин услышал слишком поздно.
— Получай!
Пинок под ребра получился отменным.
Темнота не дала удару быть предельно точным, и он только отшвырнул капитана Глеба в сторону, пронзив его тело страшной болью. Оставаться рядом с Яном, таким же, как и он, бесчувственным и окровавленным, не хотелось. Голова была пока цела и соображала прилично.
Поднимаясь на ноги, Глеб вставал нарочно медленно, пряча тело, насколько это было возможным пока, за тонкой сосной.
— Это т-ты?
Голос человека, который только что со страшной силой ударил его, казался растерянным.
— Как видишь…
— Ну, и зачем ты так…
— Где бельгиец?
— Тебе сейчас нужен именно он?
Разговоры пора было прекращать.
Глеб Никитин сполна воспользовался коротким замешательством противника, несколько раз глубоко вздохнул, коротко качнулся из стороны в сторону. Все, вроде, в нем было цело.
И все же первый удар в лицо Костяну ему не удался.
Блеснуло в мокрой темноте лезвие короткого ножа.
Рыбный старшина был, очевидно, на нерве еще задолго до их встречи, поэтому одной рукой легко перехватил кулак Глеба, а ножом, зажатым в своей левой, резко ткнул его в плечо.
— Ну вот, ваше высочество, ты и допрыгался!
Опять было больно и еще, на этот раз, чрезвычайно обидно.
Рука действовала, только теплая кровь противно размазывалась по коже и хлюпала на сгибе локтя.
«Не совсем, малыш, нет, не все еще со мной кончено…»
По-бойцовски отскочив друг от друга, они стояли на тропинке по обе стороны от лежащего Яна. Дыхания каждого доносились и до Глеба, и до Костяна, но следующие движения соперника в темноте им было трудно угадать.
Одной рукой капитан Глеб незаметно расстегнул свой ремень, мелкими скользящими рывками вытащил его из тесных шлевок. Совсем как в юности, по-курсантски, коротким движением намотал грубую плетеную полосу на кулак, оставив полметра ремня с тяжелой бляхой качаться на свободе.
Рыбак шагнул навстречу первым. Движение у него было то же самое — ударить противника ногой в живот.
