— Ого!
Бородач искренне удивился.
— Так это же с моего двора! Я же таким тонкомером городил картошку нынче от коров. Вон, в том углу жерди-то пилил в прошлые выходные, не успел даже и прибраться-то, как следует… Это же значит, что… — нахмурившись, лесник не решался сказать до конца. — Значит, что это кто-то из наших, ну, то есть, из твоих бандюганов… Кто вечером был здесь, вместе со всеми.
— То-то и оно. Но кто именно? Пока по головам их всех не пересчитаем, не разберемся. Или пока Ян не заговорит.
— Не скоро ему после всего такого говорить-то придется…
— Давай-ка, мы его не на диван будем укладывать… Я сейчас.
Лесник исчез за перегородкой и вышел из своей конторы через несколько минут, с темно-зелеными брезентовыми носилками в руках.
— Эту штуку мне по правилам полагается здесь держать. Вроде как для чрезвычайных ситуаций, по технике безопасности. Давай парня на них устроим, хозяйка сейчас половичок какой помягче под него постелет. Чтоб потом зря лишний раз голову-то ему не тревожить, да и нам все удобней будет переносить носилки-то в транспорт…
Рана запеклась начерно, трогать ее близко не стали, Люся только обмыла вокруг, да протерла от крови мокрой марлечкой бледное лицо Яна. Укрыли его сверху одеялом.
— Не могу… Слушать, как он хрипит, не могу — муторно сразу становится. Пошли на воздух, покурим. Сейчас я чайку покрепче поставлю, и потом подышим немного, пока то да се…
Закричал где-то по мокрому прозрачному воздуху далекий петух.
Звезды были уже не такими пронзительными, как в первые ночные часы. Все вокруг было тихим и спокойным. Большое разгульное кострище во дворе дымилось робкими угольками. Из сада донеслось неразличимое по словам человеческое бормотанье. С почти спущенными штанами прошатался около них и забрел за угол пожилой немец…
Откуда-то со стороны банного овражка с топором в руке показался медленный сторожевик Бориска.
— Догнал Яна?
— Да.
— А где он? Чего убегал-то?
— Здесь, отдыхает.
Лесник молча покурил на крыльце, Бориска позевал, пользуясь темнотой. Все вместе пошли в дом пить чай.
Топор сам собой тюкнулся из ослабевших рук Бориски об пол, когда в середине большой комнаты, на полу, он заметил перебинтованного, с закрытыми глазами Яна.
— Это ты его, Глеб…? Он сопротивлялся? Почему?!
— Кто-то до меня успел с ним поговорить. С подробностями Яник никого из нас не знакомил.
Бориска так и не прикоснулся к тяжелой глиняной кружке.
Капитан Глеб сделал себе полстакана очень крепкого чая, лесник задумчиво прихлебывал, изредка хрупая зубами зажатый меж пальцев маленький кусок крепкого белого сахара.
Шума машины они не услышали — сначала только свет фар пробежал с улицы по цветным занавескам.
— Пойду, отодвину ворота.
Пухленькая черноволосая женщина, с квадратным пластмассовым чемоданом в руках, в синей куртке поверх халата еще только входила в дверь впереди лесника, а Глеб уже догадался, как ее зовут.
Вытирая руки о подол, к врачу бросилась растрепанная Люся.
— Беда-то какая у нас, Светочка! Парня-то как избили, изверги! До смерти прямо, голова вся у него в крови…!
— А где все остальные ваши, ну, туристы иностранные… С другими-то ничего не случилось?
Привычными движениями Светлана снимала куртку, оправляла волосы в прическе, раскрывала свой чемоданчик. И очень тревожилась.
— Раненый один? Или и вы тоже?
— Несущественно. Занимайтесь им.
А взглядом медсестра искала другого, беспокоилась не только об этом, который рядом, с головой в крови…
Расторопно измерила раненому пульс, посветила тоненьким фонариком в глаз, ловко приподняв неподвижное веко. Отчего-то нахмурилась. Еще раз задрала Яну рубашку, пощупала ребра, провела пальцами под сердцем. Вытерла свои слезы.
Неслышно ступая по половикам, к Глебу сзади подошла лесничиха.
— Видишь, как беспокоится о своем-то. Ведь у нее же парень есть здесь, ну, мужик, мужчина молодой… Иностранец, да, к Светке приезжает, подарки всегда привозит, ухаживает! В ваших этих пьяных войнушках он не первый раз уже участвует, здесь они со Светой-то и познакомились… Видно переживает, что и с ним чего-нибудь такое же приключилось.
Люся пригорюнилась, глядя уже на Яна.
— Жалко-то как, прямо сил нет! Парнишка вроде тихий такой, приветливый, интеллигентный.
Медсестра подошла к тем, кто был ближе.
— Больной все еще без сознания, нуждается в серьезном осмотре и срочной госпитализации. Везти его в город на нашей «таблетке» категорически нельзя! Я сейчас вызову врача и специальную машину. Немного придется подождать.
Светлана устало присела на деревянную крашеную табуретку. Лесник и Бориска с напряжением наблюдали за их разговором, не приближаясь.
— Милицию будем вызывать?
Посмотрев молодой женщине прямо в глаза, капитан Глеб отрицательно покачал головой.
— Зачем служивых ночью беспокоить? Раненого нашел я, место происшествия могу показать тоже только я. Завтра с утра буду в городе, обязательно заеду в отдел. Все подробно там и доложу.
— Вам виднее.
Медсестра обвела взглядом комнату.
— Людмила Михайловна, не угостите меня вашим чайком-то?
— Ой, Светочка! Конечно, конечно! Сейчас… И чайку горяченького, и вареньица! И поговорим мы с тобой сейчас обо всем, пока доктор-то ваш подъедет…
Одним коротким взглядом Люся приказала мужу убираться из комнаты. Лесник также молча пожал плечами и, пропустив вперед себя непонятливого Бориску и Глеба, захлопнул за собой входную дверь.
Курил свои вонючие сигареты только лесник.
Глеб Никитин ходил взад-вперед перед крыльцом, Бориска сидел неподвижно на перевернутом пластмассовом ведре.
— Кто же мог его так-то?
Бориска встрепенулся, рассчитывая на подробный ответ Глеба.
— Поживем — увидим…
Не сразу, не резко, но рассветало.
Большой лес с восточной стороны не показывал еще сквозь себя посветлевшее небо, но звезды у них над головой уже помельчали.
Лесник поднял голову, внимательно прислушиваясь.
— Доктор?
Действительно, со стороны поселковой дороги тихонько зажужжал автомобильный мотор. Хрустнув тяжелыми коленями, лесник поднялся по ступенькам и направился в дом.
— Помоги.
— Чего?
— Помоги ему там, а я встречу врача.
