Вода нитками сверкающих бус лилась с полей фетровой шляпы Сент-Ива; вымокший плащ, вконец отяжелев, напомнил ему о стальных кольчугах. И когда уже стало казаться, что ливень берет паузу, а тени глубоких дверных проемов начинают сгущаться, проступая из пелены тумана, прогремел трескучий удар, молния озарила крыши и обратила в бегство силы, пытавшиеся усмирить непогоду. Ветер, предвещавший сокрушительный ливень с беззвездных небес, настоящий потоп, рванул вдоль улицы, хлопая полами плаща Сент-Ива и заставляя его хозяина трястись от озноба. Двое мужчин вжались в дверной проем погруженного в темноту дома, где их были бессильны достать и ветер, и влага.
— Убийственная ночь, — мрачно высказался Сент-Ив.
— М-мм, — отозвался его спутник.
— Что же, по-вашему, стащил Кракен? — спросил Сент-Ив. — Конечно, это совсем не мое дело, хотя закрадывается подозрение, что скоро оно станет моим. Просто капитан выглядел настолько… подавленным случившимся. Таким я его еще не видел.
Годелл молча закурил; и табак, и трубка, и спички чудесным образом оставались сухими. Сент-Ив даже не попытался проверить свои. Когда-нибудь — после успешного старта звездного корабля — он обязательно разработает способ сохранять курительные принадлежности в сухости даже при самой адской погоде. Тогда в его жизни возникнет хоть какая-то определенность, некая константа, поколебать которую не сумеют все силы природы и хаоса.
— Я не слишком понимаю, как вам удается сохранять табак и спички сухими, — посетовал Сент-Ив, — но мои размокли вконец.
— Прошу, дорогой друг, — благосклонно ответил Годелл, предлагая уже открытый кисет. — Благодарите капитана и его особую смесь. Кстати, она превосходит любую из моих собственных.
Двое мужчин обменялись спичками и тамперами
[31], переговариваясь вполголоса и наблюдая, как дождь шумно низвергается волнистой непрозрачной пеленой; похоже было, что боги покинули свой чертог, чтобы встряхнуть над улицей какое-то космическое белье.
— Насчет кражи я не уверен, — проговорил Годелл, когда трубка Сент-Ива была наконец раскурена. — Однако думаю, вы попали в точку, предположив, что довольно скоро это дело станет нашим. Ближайшие дни должны немного прояснить положение вещей, хотя, на мой взгляд, достигнутая ясность лишь углубит тайну.
Годелл чуть помедлил, размышляя, затем продолжил:
— Те ребята из «Кровяного пудинга». Все они мертвы, я в этом не сомневаюсь. И то, что вы прочли сегодня из записей Оулсби, заставило меня утвердиться в этой мысли. Каково ваше мнение как ученого? Мог ли Оулсби оживлять трупы?
— Если Себастьян написал, что мог, — значит, так оно и есть, — просто ответил Сент-Ив. — Как он этого добивался, не имею понятия, разве что нужен был гигантский карп. А гомункул, существо в шкатулке, в процессе не участвовал. Из рукописи следует, что Оулсби надеялся выведать у того секрет вечной жизни. Кибл тоже так полагал. То, что Кибл делал или пытался делать с двигателями, — в точности то же, чего Оулсби достигал, используя живых существ. Отчасти это объясняет тот упадок, что настиг беднягу Кибла, — простите, что я позволяю себе говорить о друге в подобных выражениях. Но, черт возьми, их занятия оказались разрушительны. Полагаю, Кибл винит себя в том, что первым рассказал Оулсби о могуществе этого существа, подкинул мысль о способе преодолеть силу инерции.
— Именно он все пятнадцать лет заботился о Джеке, — напомнил Годелл.
Сент-Ив пожал плечами:
— И да, и нет. Он сделал бы это в любом случае. Эти двое — Кибл и Оулсби — были близки, словно братья, а Уинифред Кибл и Нелл с детства были неразлучны.
— Ах да, Нелл… — пробормотал Годелл, почти неразличимо кивая. — Вот оно. Люди в «Кровяном пудинге» были мертвецами, и я сам видел два дня тому назад сквозь щель в занавеске, как Нарбондо возвращает жизнь чему-то, что почти наверняка являлось трупом. Как со всем этим связан Дрейк, пока не скажу наверняка, хотя, сдается мне, эти двое могли заключить меж собою нечто вроде сделки; может быть, Нарбондо поставляет Дрейку армии покорных рабочих — рабочих, которых лидеры профсоюза нашли бы несговорчивыми. Теперь же, выслушав ваш рассказ о существе в шкатулке, я считаю вполне возможным, что Дрейк надеется приобрести то, чего так желал Оулсби, и верит, что Нарбондо сможет это раздобыть. И тогда приземление дирижабля может оказаться весьма интересным… Если, как вы говорите, горбун понимает, что на борту находится гомункул.
— Это вероятно, — сказал Сент-Ив. — Но уверенности нет.
— В этом деле есть еще одна заинтересованная сторона, — продолжал Годелл. — Самопровозглашенный Новый Мессия с редким именем Шилох, который также причастен к тайне. Именно он столкнул вас с крыльца за мгновение до того, как я появился перед борделем Дрейка.
— Тот старик! — вскричал Сент-Ив, которому внезапно открылась истинная природа парочки с лестницы, глядевшей в никуда, и не желавшего кровоточить уха. Он покачал головой. Отвратное дельце, и все же ничто не препятствовало ему следующим утром оказаться в экспрессе, идущем до Харрогейта. Если свериться с циферблатом, его будут отделять от Лондона всего несколько часов пути, и он всегда сможет вернуться, с пистолетом в руке, только позови. Фигурально же выражаясь, Харрогейт отделен от Лондона расстоянием в множество световых лет, хвала небесам, и уж такова природа нашей реальности, что Сент-Ив был способен преодолеть необходимые мили за четыре часа с небольшим, и уже очень скоро ему подадут чай с пирожными в комнате, увешанной любимыми книжными полками и картами звездного неба.
— Когда вы вернетесь? — внезапно спросил Годелл, врываясь в мечты Сент-Ива.
— Об этом я еще не думал как следует, — признал физик.
— Я немного переживаю за этого парня, за Кракена, — сказал Годелл. — Он мне показался чуточку сумасшедшим, если честно, хотя и безвредным. Лучше бы его найти. Кроме этого, я вполне уверен, что никто из нас не сдюжит в одиночку пройти подобное испытание. Лишь командный дух способен нанести окончательное поражение заговорщикам.
— Разумеется, разумеется, — трубка Сент-Ива угасла. Годелл абсолютно прав. Почему бы нам, предположил он, не вернуться в Лондон через несколько дней? Скажем, через неделю. В самом срочном порядке — через пять дней. Ну через три. Точная дата, прозвучав однажды, разбила бы в пух и прах все мечты о чае и пирожных.
— Если случится еще что-нибудь, — вдруг услышал собственный голос Сент-Ив, — известите меня немедленно, и я сяду на ближайший поезд. Если я не получу вестей раньше, увидимся в следующий четверг вечером, в лавке. Этим встречам стоило бы стать чуть регулярнее — по крайней мере, вплоть до появления Бердлипа.
— Согласен, — ответил Годелл, протянув ему руку для пожатия, а затем, пригнувшись, вышел под утихающий дождь и зашагал в сторону Сохо, а утренний бриз донес из-за его плеча еще одно слово: «Удачи». Кутаясь в пальто, Сент-Ив двинулся в путь по Риджент-стрит, размышляя о том, каким чудом, черт возьми, Годеллу удается так эффективно действовать, и о том, как этому человеку идет его мантия, сотканная из интриг и тайн.
