Бухарцы с интересом наблюдали, как она вкушала под покрывалом. Один из присланных бухарцев сказал кому-то по-узбекски:
— Дикий какой-то раб. Хорошо еще, что этот парень не украл у ференги золото, да и жизнь в конце концов.
Росс проигнорировал это замечание, решив использовать свой довольно беглый персидский, чтобы свободно общаться с бухарскими чиновниками и притом скрыть, что знает узбекский, дабы подслушать комментарии людей, которые ничего не подозревают. «И даже если замечания окажутся бесполезными, они наверняка позабавят меня, как то, что я только что услышал», — подумал Карлайл. С едой было покончено, и главный офицер высказался:
— Ваш раб — тарги из Сахары, не так ли? Раза два мне доводилось видеть его соплеменников в Бухаре.
— Да, но он слуга, а не раб. Среди своего народа он занимает высокий пост и будет служить мне столько времени, пока ему самому не надоест. — Росс откусил кусочек спелого сочного финика. — Туареги — великие воры. На их родном языке слово «грабить» означает то же, что «быть свободным», но Джелал обычно делает то, о чем я его прошу, к тому же хорошо умеет обращаться с верблюдами.
— Он говорит или понимает по-персидски?
— Думаю, немного понимает. — Росс утомленно пожал плечами, отчетливо давая понять, насколько нудным находит этот разговор. — Трудно сказать, насколько хорошо.
— У парня необычные серые глаза, как у балучи, — задумчиво произнес один из офицеров, не сводя глаз с Джулиет. — Говорят, туареги — красивая раса.
— Женщины, которые не носят покрывал, очень красивы. Насчет самого Джелала ничего сказать не могу, поскольку никогда не видел его лица.
Наконец-то удовлетворив свое любопытство, слуга эмира поднялся:
— А теперь, лорд Кхилбурн, едем в Бухару.
Шелковый путь превратил Бухару в богатейший оазис Центральной Азии, гордую цитадель, охраняемую со всех сторон опасной пустыней. Город не изменился, хотя прошло уже несколько лет с тех пор, как Росс впервые здесь побывал. Вряд ли массивные и величественные сторожевые башни менялись когда-либо вообще на протяжении веков.
Они добрались до огромных западных ворот на подступах к городу. Росс остановил верблюда и приготовился спешиться. Офицер нахмурился:
— Почему вы остановились?
Росс поднял брови:
— Разве неверным не запрещено въезжать город верхом?
— Обычно это так, но для тех, кто пользуется расположением эмира, делают исключения, — ответили ему. — Конечно, вам придется спешиться, когда доберемся до дворца эмира. И даже я слезу с коня, ибо только эмир и его вельможи вправе въезжать за стены дворца верхом.
Росс кивнул и снова подстегнул Джульетту. Во время путешествия с Алексом Бернсом им не только пришлось оставить своих лошадей в городе, но и переодеться поскромнее, поскольку они были неверными. Тем не менее они покорно подчинились местным обычаям, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
На городской линии горизонта преобладали купола и минареты. Бухара являлась одним из наиболее святых городов — оплотов ислама, и считалось, что добрый мусульманин ежедневно и круглый год должен молиться в разных мечетях. Росс с Бернсом решили, что это преувеличение, но в Бухаре насчитывалось не менее двухсот мечетей и дюжины религиозных училищ — медресе.
В городе спасу не было от прохожих. Широкие улицы, что вели от входных ворот к дворцу, так и полнились людьми. Они останавливались и таращись на Росса во все глаза; многие даже взбирались на плоские крыши, чтобы получше рассмотреть его. Гул голосов, обсуждающих его одежду, цвет волос и кожи, общий явно иноземный вид, поднимался от каждой группки зевак. И как и во время путешествия через Каракумы общий настрой, казалось, поддерживался скорее любопытством, нежели неприязнью. Какой-то парнишка, разносчик воды, прижавшись к стене, чтобы дать всадникам проехать, весело закричал:
— Салаам алейкум!
Росс улыбнулся и поднял руку:
— И да пребудешь ты с миром!
Огромная площадь перед дворцом эмира, Регистан, была сердцем города. Росс помнил это еще со своей первой поездки. Она гудела, как улей, день напролет. В центре находился огромный базар с навесами, обеспечивающими тень торговцам фруктами, чаем и товарами буквально со всей Азии. Однако в основном сюда приходили себя показать да на людей посмотреть.
Толпа была необычайно пестрой. Большинство составляли либо узкоглазые узбеки из правящего класса Бухары, либо люди персидского происхождения, которых называли таджиками, если они жили в Туркестане. Однако в действительности здесь были представлены все расы Азии, от индусов до уйгуров и китайцев. Несколько женщин, укрывшись черными покрывалами с головы до пят, скакали верхом, как мужчины.
По обеим сторонам Регистана располагались религиозные училища — медресе, еще с одной стороны располагался огромный фонтан в густой тени деревьев. Однако над всей площадью господствовал огромный тысячелетний дворец эмира, называемый Арком. Его грозные очертания подавляли собой все и вся.
На подступах к дворцу все всадники спешились, Джулиет приняла поводья из рук Росса. На мгновение их взгляды встретились. Пользуясь гулом толпы, Росе тихо проговорил:
— Вот оно.
Она кивнула.
— Завтра в это время нас могут отправить домой.
Она наверняка надеялась на это не больше, чей он, но Росс все же решил, что теоретически все возможно. Они двинулись по скату к украшенным башенкой воротам. Сердце Карлайла замерло. Он уже не в первый раз посещал Арк, но, будучи в Бухаре вместе с Бернсом, он не был удостоен аудиенции у эмира, хотя слышал о нем немало. Кое-кто из входивших во дворец, по слухам, никогда оттуда не возвращался.
Архитектура Арка напоминала европейский замок. В сущности, величайшие средневековые крепости возвели зодчие, изучавшие сарацинскую архитектуру во время крестовых походов. Возвышающиеся внешние стены заключали в себе небольшой городок, состоявший из отдельных зданий и просторного внутреннего двора, по которому взад и вперед сновали слуги и рабы эмира.
Главный офицер подал знак конюху, чтобы тот отвел на конюшню их лошадей.
— Рабов гостей селить у нас принято во дворце, — произнес офицер, бросив нерешительный взгляд на Джулиет, — но раб должен помалкивать и не причинять хлопот.
Росс вынул кожаный чемодан из седельных сумок и спросил Джулиет на тамашек:
— Думаю, ты сможешь себя хорошо вести, раб? Вообще-то лучше бы тебе оставаться с верблюдами.
— Естественно, — пробормотала она, принимая из его рук кожаный чемодан.
Дворец был самым величественным зданием. К главному входу вели широкие лестницы. Во дворце высокие потолки и мраморные полы обеспечивали блаженную прохладу, которая создавала приятный контраст с невыносимой уличной жарой. Главный офицер провел гостей через серию коридоров и наконец остановился в большой приемной, где другие просители ожидали аудиенции у эмира. Большинство было со своими рабами, поэтому присутствие Джулиет оказалось незамеченным.
