Росс усадил Джулиет на диван, стянул с нее башмаки и принялся растирать ей ноги. Длинные, стройные, изящные, как и она сама.
— У тебя сегодня был трудный день.
— Но это же чудесно! — Пока Росс массировал ей ноги, Джулиет экстатически вздохнула и принялась играть кончиками пальцев от удовольствия. — Ну вот теперь, надеюсь, даже ты сможешь признать, что у нас появился приличный шанс вызволить Иана из тюрьмы.
— Но ведь там может быть не Иан, — тихо возразил он.
Лицо Джулиет на миг затуманилось. Потом она покачала головой, отказываясь даже думать об этом.
— В каждом браке должен быть один человек, который несет на себе все бремя ответственности. В нашем браке это ты.
Немного отстранившись, Росс прервал свое занятие.
— Я всегда считал это здравым смыслом.
Джулиет наклонилась и одарила его жарким, сладостным поцелуем.
— Ты и за это отвечаешь. — Потом она снова устроилась на диване и принялась пересказывать все, что разузнала.
Когда она закончила, Росс уже готов был признать, что у них появилась возможность пробраться в тюрьму и — что не менее важно — выбраться оттуда. Если, конечно, ни одна из тысячи мелочей их не подведет. Можно будет щедро подкупить охранников, вопрос не в этом. Опасность заключалась в том, что в это дело вовлекалось много людей, а с каждым новым человеком возрастала опасность ошибки или предательства.
«И все же у нас появился шанс, а я заключил сделку. Мы не покинем Бухару, не попытавшись освободить таинственного узника, который мучается в Черном колодце. Наверное, барака и в самом деле с нами».
И едва его послание распространилось от изящной ноги Джулиет выше, к более интимным местам, Россу в голову пришло не арабское словечко, а более ироничное выражение римских гладиаторов: morituri te salutant.
Идущие на смерть приветствуют тебя.
Глава 22
Едва сноп серебристо-янтарного огня озарил небосклон, Абдул Самут Хан радостно хлопнул по плечу своего гостя.
— Великолепные фейерверки, не правда ли? Китайский инженер, что устраивает их для меня, мастер своего дела.
— В самом деле, — согласился Росс. — Ваш праздник надолго запомнится.
Когда последняя ракета побледнела и исчезла, рабы вновь зажгли факелы и лампы. То, что наиб описывал как небольшой праздник для малочисленных друзей, вылилось в невероятное ликование, ибо гостей было несколько сотен, среди них офицеры, которые наслаждались гостеприимством наиба. Завтра армия выступит в Коканд под звуки барабана и грохот пушек, а пока в саду и в воздухе витал дух отчаянного стремления развлечься и получить удовольствие.
Слуги подали горы еды, Росс даже пару раз затянулся гашишем. Если бы не отсутствие алкоголя, толпу вполне можно было бы сравнить с европейской. Кто-то уже рассказывал восхищенным слушателям захватывающие истории о небезызвестном Ходже Насреддине, а тем временем в дальнем конце двора мимы на импровизированной сцене представляли живые картины.
Разумеется, женщин здесь не было, правда, если не считать Джулиет, которая, исподтишка наблюдая за празднеством, тайно слонялась в сумерках. Наложницы в гареме наиба с тоской наблюдали за праздником из-за своих зашторенных окон.
— А теперь наступило время танцев! — радостно произнес Абдул Самут Хан. — Вы сядете со мной, спереди. — Весь вечер он держался поближе к Россу. Конечно, этим он оказывал гостю честь, но в то же время это был действенный способ удостовериться, что ференги не воспользуется всеобщей суматохой и не попытается удрать. В довершение всего явир Шахид Махмуд тоже все время был рядом.
Двигаясь с Россом сквозь толпу, наиб заметил:
— Несмотря на то что утром я уезжаю, вам пока еще не поздно передумать насчет побега. Умоляю вас, лорд Кхилбурн, последуйте моему совету, ибо я не могу вам гарантировать безопасность за время моего отсутствия. Сегодня, когда здесь такая суматоха, самое подходящее время ускользнуть.
«Однако мой хозяин настойчив». Росс нежно улыбнулся:
— Вы так добры ко мне, но ведь вы отправляетесь на войну! И конечно, я буду куда меньше рисковать, чем вы.
Абдул Самут Хан хмуро поглядел на него.
— Сегодня эмир сказал мне, что вам будет запрещено принимать гостей. Нельзя, чтобы вы оказались вовлечены в измену в его отсутствие.
— Ясно. — Росс едва не наступил на черепаху, к панцирю которой была прикреплена небольшая масляная лампа. Несколько таких черепах ползали по саду, освещая клумбы. Он наклонился и осторожно перенес чудо природы в более безопасное место. — Меня будут держать взаперти в моих комнатах?
Наступила недолгая пауза: наиб вычислял, выгодно ли ему приблизить пленника к себе.
— Эмир упомянул об этом, но я поговорил с ним и убедил его позволить вам свободно перемещаться по всему моему жилищу. Но вас, разумеется, все время будут охранять.
— Само собой.
Они дошли до огороженной веревками танцевальной площадки. Под навесом уже собрались танцовщицы, и оттуда доносились хор тонких голосов и хохот. Заиграли музыканты, и ночной воздух содрогнулся от звуков флейт, барабанов и струнных инструментов. Заунывные минорные мелодии переходили в сочные, чувственные тона.
Абдул Самут Хан проводил своего гостя к танцевальной площадке, возле которой для наиболее почетных гостей заранее положили ковры и подушки. Вокруг площадки уже собирались зрители. Росс увидел, что Джулиет выбрала место прямо напротив него. Молчаливая, в темном покрывале, она казалась призраком, случайно попавшим на праздник, который словно напоминал, что этому веселью скоро придет конец.
Казалось, под надежным прикрытием накидки ей ничего не грозит. «Не считая того, что сегодняшний вечер может быть нашим с ней последним вечером. Всего через двадцать четыре часа с этого момента мы предпримем рискованную попытку бегства. И если что-то пойдет не так, то мы, возможно, не доживем до рассвета, — подумал Росс и отвел взгляд от Джулиет. Ему вдруг нестерпимо захотелось побыть с ней наедине. — Побуду здесь столько, чтобы удовлетворить хозяина, а потом извинюсь и уйду».
Зрители восторженно закричали: с полдюжины танцовщиц неожиданно вихрем взлетели на площадку. Они хлопали в ладоши, позвякивая колокольчиками на пальцах. Обычно танцевали мальчики, но на сей раз это были женщины — гибкие, пышные женщины, и двигались они так, что любой нормальный мужчина не мог не обратить на них внимания. Полуобнаженные, они привлекали своей золотистой кожей, однако лица танцовщиц были скрыты под прозрачными вуалями, сквозь которые смутно просматривались их нежные черты. Для восточной аудитории такой костюм был настолько же соблазнителен, как прикрытая тонкой тканью женская грудь для европейцев.
Первый танец разгорался медленно, но каждый последующий становился чуть занимательнее. Взметавшиеся юбки и вращающиеся бедра танцовщиц распаляли толпу все сильнее. И вскоре толпа уже хлопала в такт, и этот шум придавал ночи оттенок еще более грубой чувственности. На четвертом танце музыка поменялась, и солистка упала на колени. Вызывающе вращая тазом, она отклонялась назад до тех пор, пока не коснулась головой пола.
