Это зрелище и звуки музыки взывали отнюдь не к разуму, проникали прямо в кровь. У Росса неожиданно участилось дыхание. Он опустил глаза и заметил обращенный к нему взгляд Джулиет как раз в тот момент, когда между ними оказались две танцовщицы. Одна лишь Джулиет могла охладить этот безумный языческий огонь, разгоравшийся в его жилах от ни с чем не сравнимого танца.
Когда солистка снова вскочила на ноги, Абдул Хан подозвал ее к себе. Она пробралась сквозь труппу, потом упала перед наибом, выражая высшую степень покорности. Она находилась так близко от Росса, что он мог бы дотронуться до ее блестевшего от пота роскошного тела.
— Да, господин? — хриплым голосом произнесла она.
Наиб показал рукой на Росса.
— Вот этот человек, о котором я с тобой говорил.
Танцовщица ловко переместилась и свернулась калачиком прямо у ног Росса. Она по-прежнему тяжело дышала, и ее сочные груди, казалось, вот-вот вырвутся тесного, узкого лифа. Позвякивая золотыми браслетами, она промурлыкала:
— Скажите мне, чего вы желаете, о лорд из всех ференги?
Росса окатило жаркой волной, ибо танцовщица была воплощением чувственности, о таком можно было лишь грезить в самых сокровенных мужских фантазиях. Невозможно было не поддаться ее чарам, и Росс, с трудом проглотив комок, выговорил:
— Вы прекрасно танцуете.
— На сегодняшнюю ночь я дарю вам Захру, лорд Кхилбурн, — произнес Абдул Самут Хан и решительно подтолкнул Росса локтем. — Я понимаю, что вы были лишены любви — того, в чем нуждается мужчина для здоровья и счастья, поэтому забирайте ее к себе в комнаты и танцуйте с ней, пока сердце ваше не насытится.
Захра скользнула вперед и приподняла покрывало, открывая лицо. Она проделала это весьма застенчиво, но приглашение в ее взгляде читалось столь откровенно, будто восточная женщина распахнула свой лиф. Бархатистые черные ресницы ее затрепетали, и, томно подняв руку, она провела ею по волосам Росса.
— Прямо как золото, — прошептала она.
От такой женщины, как Захра, способны были отказаться очень немногие. Будь Росс именно таким человеком, которым он себя считал, то есть имеющим в Англии благоразумную жену, устоять перед искушением было бы невозможно. Тем более что полуобнаженная чаровница склонилась у его колен. Но он не был таким мужчиной, к тому же поблизости находилась его жена.
Подняв глаза, он уловил взгляд Джулиет. Ярость ее была почти осязаемой. Росс едва не расхохотался во весь голос. Решив, что пора переходить к настоящим ночным развлечениям, он убрал ласковую женскую руку, которая потихоньку пробиралась по его ноге.
— Тысячу благодарностей за вашу заботу, Абдул Самут Хан. Захра просто великолепна, это дар, достойный императора! Но поскольку я человек женатый, то вынужден уклониться от ваших щедрот.
Наиб изумленно поглядел на него:
— Ваша жена на другом конце света, а Захра здесь, рядом!
— Истинная правда, но моя религия запрещает супружеские измены, и нет никакой разницы в том, где я нахожусь.
Хозяин дома насупил тяжелые брови.
— Следующими будут танцевать мальчики. Может, вы предпочтете одного из них? Тогда это не будет считаться изменой.
Сбросив с колена пухлые пальцы Захры, Росс поднялся. Он увидел, что место по ту сторону танцевальной площадки, где стояла Джулиет, уже опустело, и дай Бог, чтобы она не расхаживала где-нибудь кругами, вынашивая кровавую месть.
— Но у моего народа это считается таким же грехом.
Наиб недоверчиво и с некоторым уважением посмотрел на него:
— Воистину вы набожный человек.
— Возможно, но все же я мужчина и тоже поддаюсь искушению, поэтому, думаю, мне лучше уйти к себе, прежде чем я сдамся. — Росс погладил Захру по голове. — Никогда еще грех не был таким сладостным.
Она обиженно закрыла лицо и резко встала, а затем, гневно сверкнув глазами, примкнула к другим танцовщицам. Абдул Самут Хан проводил ее весьма откровенным взглядом, и стало ясно, где Захра проведет сегодняшнюю ночь.
Росс наконец выбрался из разгоряченной толпы. За ним следом шествовал явир Шахид Махмуд и еще какой-то солдат. В доме воздух оказался свежее, но там было не намного тише, ибо зажигательный ритм танцевальной музыки проникал и через глинобитные стены. У дверей Росс повернулся к провожатым, дабы пожелать им спокойной ночи.
Молодой солдат приветливо кивнул, а Шахид мрачно поглядел на Росса:
— Из-за тебя, ференги, я лишен удовольствия пойти на войну!
— Весьма сожалею, — ответил Росс, не покривив душой ни на йоту. — Преступление — не использовать мастерство воина, но отнюдь не я принимал решение держать вас в Бухаре.
Явир кивнул охраннику, и тот послушно удалился на надлежащее расстояние. Шахид же, прищурившись, заметил:
— И тем не менее ты виноват и заплатишь мне за это!
Росс подавил вздох.
— Я уверен, вы знаете способ, как это сделать.
— Золотом или кровью! Выбирай сам. — Лицо Шахида угрожающе перекосилось. — Дай мне две тысячи золотых дукатов, и я буду обращаться с тобой так же нежно, как мать со своим первенцем. А если откажешься… — Он красноречиво пожал плечами.
— Похоже, в Бухаре все считают, что англичане сделаны из золота, — мягко произнес Росс. — Спокойной ночи, явир Махмуд.
Он уже приоткрыл было дверь, как вдруг Шахид резко бросил:
— Значит, набожный неверный жаждет вскарабкаться на этого мальчишку-туарега?!
Росс изо всех сил вцепился в круглую ручку двери. Полуобернувшись, он посмотрел на узбека:
— Я не карабкаюсь на мальчишек, туарегов или каких-либо других. — Глаза его чуть сузились. — По-моему, такие обычаи больше распространены среди военных.
— Ты лжешь, свинья! — Шахид плюнул на пол. — Ничего, вот уедет Абдул Самут Хан, и ты станешь моей жертвой! — Он подозвал своего напарника. — И не надейся сбежать сегодня ночью: комнату будут охранять.
Росс бесстрастно двинулся в комнату, закрыл дверь и запер ее доской. «Как же я устал от вымогательств и мелодраматических угроз!» — подумал он.
В приемной горела единственная лампа, дверь на балкон была открыта. Оттуда можно было прекрасно наблюдать за разгульным празднеством. Росс огляделся по сторонам и удивленно обнаружил, что Джулиет нет. Странно, а он-то думал!.. И тут его осенило: она, наверное, вернулась, просто не захотела зажигать свет. Ему страстно захотелось обнять ее, и он поспешил в спальню.
В тусклом свете мерцавшей лампы едва можно было различить Джулиет. Она съежилась темным комочком на диване, но, едва Росс вошел, язвительно воскликнула:
— Как, а где же твоя круглоликая чаровница?
Росс усмехнулся и принялся снимать с себя сюртук и башмаки.
