А потом безналоговый период закончился. Не сразу, спустя лет пять или десять кто-то из столичных министров вспомнил о военных поселениях, подсчитал сроки, и к людям, которые уже давно привыкли полагаться на самих себя, потянулись чиновники. Назначили управляющих, забрали зерно и скот в качестве налогов, в том числе и за пропущенные годы, объяснили, где их место. И при этом поголовная воинская повинность осталась, у нее-то сроков не было.
Кун Веймин рассказывал о бунтах, об их подавлениях, и у меня, как и у прочих студентов, создалось впечатление, что военных поселений больше не осталось. Видимо, мы ошибались.
Теперь становилось понятно, чем люди здесь отличались от тех крестьян, что я видел раньше. Они выглядели свободными. Они смотрели, как свободные. Их спины не привыкли гнуться перед кем-либо. Они привыкли жить по-своему. Смерть сына старосты оказалась последней каплей в их чаше терпения, и они просто ушли. Собрали вещи, скот, забрали последний урожай и ушли. Возможно, кто-то из них примерно знал эти места, всё же военные больше ездят по стране, чем крестьяне.
Пока непонятным в этой картине оставался лишь маг.
Тем временем староста взял чашки, разлил травяной отвар, настоящий чай у них, конечно, не рос, протянул одну чашку мне.
— Я так и не понял, кто же ты.
— Скажу лишь, что я тоже беглец.
— Значит, тебя будут искать.
— Моим преследователям нет дела до дезертиров. Они для вас неопасны. Но тут проходит дорога, значит, будут и караваны. О вас всё равно узнают.
— Знаю, — мужчина отхлебнул горячий отвар и довольно зажмурился.
— Не понимаю. Вы же умный человек, скорее всего грамотный, повидали многое. Не проще ли уйти подальше от дорог? В глушь!
— Я устал. Когда я узнал, что моего мальчика нет в живых, я не знал, что делать. Хотел убить себя, но убил тех чиновников, которые привезли мне весть. Они сказали, что мой сын умер, и сразу же заговорили о налогах. Сказали, что мы всё еще не закрыли долг по Ки. И я убил их. А потом мы перерезали весь отряд, что их сопровождал. У нас не было выбора. Взяли их повозки, лупоглазов, оружие и уехали. Бросили все: землю, дома, утварь, могилы предков. А потом мы долго ехали. Дни, недели, месяцы. Дети болели. Женщины беспрестанно жаловались и плакали. Многие погибали из-за случайности, почти все лупоглазы передохли. Мы просто выдохлись и уже хотели осесть хоть где-нибудь. Да и холода уже подступали. Мы бы не выдержали зимы в дороге. От скота осталась хорошо если треть, а ведь нужно было еще оставить на развод. А тут этот скелет. И река. И деревья. Чуть ли не первые деревья на этой равнине.
— А откуда взялся маг?
— Он был с теми чиновниками. Мы его не убили, потому что он поклялся служить нам и помогать магией. Мы даем ему Ки, а он проводит ритуалы и договаривается с хранителями.
— Он не похож на того, кто служит. Я немного разбираюсь в магии и могу проверить его.
— Делай как знаешь.
— И лучше бы всё же вывести блох и клопов.
Я оставил старосту в доме. Мне было жаль его. Сильный независимый человек, выросший в среде военных, сам прошел через армию. Он подвел всю деревню и знал об этом. За убийство чиновников на государственной службе казнили бы не только его и его семью, все жители пострадали бы, мужчин запытали и отправили на каторгу, женщин и детей избили бы палками, и не все смогли бы оправиться. После бунтов малейшие признаки неповиновения в военных поселениях наказывались весьма жестоко.
Он чувствовал свою вину, но не мог вернуть время вспять, а потому сделал то, что могло хоть как-то спасти их жизни — сбежал.
На мой взгляд, у деревни не было шансов. Только не здесь. Им нужно уйти подальше от дорог, как это было в лесной деревне или как поступили сектанты. И им нужен хороший сильный маг. Сейчас они совсем беззащитны.
Маг жил в фургоне со снятыми колесами, вероятно, там было теплее и удобнее, чем в домиках, наполовину врытых в землю. На мне по-прежнему был защитный массив, но в этот раз я его не стал скрывать. Из фургона сильно пахло травами, и я различил среди многих запахов тот, что отпугивает насекомых. О себе, значит, он позаботился.
Почему-то меня сильно злил этот маг, словно он виновник всего того, что произошло со мной за последние дни. Как будто из-за него я сбежал из Академии, из-за него крестьяне напали на торговцев, из-за него меня держали в караване как дрессированную обезьянку, из-за него я едва не сбился с дороги.
Хотя на самом деле я бесился из-за собственного бессилия.
Я учился, дрался, изучал магию, начертание, я уже сильнее и умнее большинства людей в этой стране, и я почти ничего не мог сделать. У меня мелькала мысль, что, возможно, Кун Веймин не так уж и не прав, что лучше менять порядки не снизу, а сверху — с головы. А потом я вспоминал историю, ту самую историю, которую он нам преподавал.
Императорская династия в нашей стране, как и в остальных странах из империи Семи Священных животных, появилась сразу после распада самой империи. Заново создавался кабинет министров, на должность принимали умных и искренне преданных стране людей, не запятнанных службой на империю. Писали разумные законы, создавали новые учреждения, на волне всеобщего воодушевления и обилия Ки, которую теперь не нужно было отправлять на капризы чужого императора, в городах создавались школы для обучения детей бедняков, им давали кристаллы с Ки и дармовые обеды. Говорили, что скоро в стране Коронованного Журавля не будет голода и нищеты, что для талантливого человека не будет препятствий, и даже последний крестьянин при должном уме сможет стать чиновником и даже министром.
На уроках философии преподаватель зачитывал нам стихи того времени. Года Отчаянных Мечтаний — так теперь называется тот период в литературе, потому что стихи были переполнены надеждой, в них почти не упоминались былые страдания, мысли людей устремлялись вперед. Поэты описывали будущее в самых радужных красках, писали о чудесах на каждом шагу, красивейшие города, прирученных животных, сытость и красоту деревень, где каждый человек — умелый маг, мир, где не нужно каждый месяц сдавать Ки.
Сейчас поэтические и художественные книги тех времен сложно найти, они сохранились лишь в личных библиотеках да еще в Академии Син Шидай. И их больно читать. Больно и смешно.
Неужели Кун Веймин искренне верит, что его правление будет как-то отличаться? Даже если он создаст то государство, о котором мечтает, как он заставит будущие поколения придерживаться его курса? Итог будет тот же, но погибнут многие люди.
С этими мыслями я постучал в дверь фургона.
Глава 9
Дальше по равнине, дальше на юг
Ко мне подбежала женщина с растрепанными волосами. Она так спешила, что не успела убрать их в узел.
— Господина мага нельзя тревожить по пустякам! — закричала она на всю улицу. Уверен, что ее голос услышал не только господин маг, но и вся деревня сразу.
