Внутри жилище поросли мало чем отличалось от предыдущего. Те же свёрнутые матрасы вдоль стен, возле каждого матраса на тростниковом коврике лежат личные вещи детей: оружие, миски, палочки, одежда.
— Старшие спят у двери, младшие — ближе к дальней стене. По мере взросления твоё место становится всё ближе к выходу, и часто дети мерят возраст не годами, а количеством матрасов между тобой и дверью.
Второй снова улыбался, но скорее мечтательно, вспоминая о годах, проведённых в этом бараке.
— Ты тоже тут жил?
— Не именно тут, всё же мы часто переезжаем, но в таких же домах, в таких же условиях. Где-то зимы были холоднее, где-то шли проливные ливни, где-то солнце пекло так, что невозможно было выйти на улицу без сплетённой из травы шляпы. И лишь одно оставалось неизменным — секта и её правила. Было тяжело, порой невыносимо, голодно, я работал до изнеможения, желая стать лучшим, сражался со своими товарищами, воевал с детьми из других ветвей, сходил с ума, подглядывая за женщинами и задирая им подолы. Сейчас я живу в отдельном доме, как мечтал всегда, могу вдоволь есть, пить и спать с женщинами, но стала ли моя жизнь счастливее?
— Тогда зачем всё это? Не лучше ли распустить секту и поселиться в городе или деревне? Завести обычную семью? С вашими возможностями можно неплохо подняться.
Второй рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
— Если бы это спросил любой мальчишка из секты, он получил бы двадцать палок. Но ты видел мир снаружи. Смотри, — он бесцеремонно развернул ближайший матрас, уселся на него и похлопал рядом с собой, — кто я здесь? Здесь я патриарх, один из десяти правителей, отец отдельной ветви. У меня, возможно, нет той роскоши, которой наслаждаются чиновники и вельможи, зато я владею всем самым лучшим, что есть в секте. Я двадцать лет рвал жилы и выворачивал себя наизнанку, чтобы занять это место. Сейчас мне завидуют все мальчишки, да и патриархи тоже, они слишком стары, чтобы наслаждаться своим местом. А я молод и силен. А ты предлагаешь всё это отринуть! И кем я буду там, снаружи? Очередным простолюдином, возомнившим себя императором? Как многого я сумею достигнуть? Жениться на одной девушке, смотреть, как она с годами дурнеет и чернеет, рождая никчёмных детей?
В его словах был определённый смысл.
— Мы не совсем изолированы от мира. Во время торговых и охотничьих вылазок мы узнаем слухи, покупаем книги, следим за новыми магическими разработками, иногда покупаем амулеты. За последние триста лет мир мало изменился. Всё то, о чём писал когда-то Основатель, есть и сейчас. Возможно, рано или поздно мы добьёмся своей цели и вырастим человека, не имеющего ограничений по Ки. Вот тогда мы и выйдем за пределы ограды. Ну, хватит, пожалуй, разговоров.
Второй поднялся и, оставив матрас смятым, двинулся к выходу.
— Сейчас участники турнира тренируются лично с патриархами, но я не вижу смысла заниматься с тобой. Ты и так силен.
Я услышал за его словами другое. Ему было плевать, выиграю я или проиграю. Если выиграю, то он получит желанное место старшего патриарха, если проиграю, то он ничего не теряет и убирает нежеланного сына. Вряд ли я переживу проигрыш.
— Старшие сейчас восстанавливают ловушки, которые ты уничтожил. Будь внимательнее, они захотят отомстить. Даже не знаю, чем тебе предложить заняться сейчас.
— Я могу поговорить с той женщиной? С Аи?
Второй поморщился.
— Старшим не разрешается входить в женский дом без особой причины. Но, думаю, ты не кинешься на неё при всех, всё же тебя воспитывала женщина. Хорошо. Если спросят, скажи, Второй позволил.
После этих слов патриарх удалился. Он не забрал у меня ни кристаллов, ни копья, не проверил мешок. Он настолько уверен в силах секты? Я проверил себя на метки. Так и есть, несколько меток он оставил. Я не стал их убирать. Пока я не собирался убегать отсюда.
Торопиться было некуда, и я прошёлся по всему поселению. Сектанты подошли к делу основательно, здесь были вырыты два колодца с высокими журавлиными шеями, так что даже женщины могли начерпать воды. Отдельно стоял дом с припасами, а рядом под длинным навесом уже готовили еду в большом котле. Судя по всему, женщины здесь не только рожали детей, но и выполняли всю работу по обслуживанию сектантов.
С боковой площадки доносились нестройные детские голоса.
— Ки находится повсюду. Я черпаю Ки из мира вокруг меня. Моя энергия восстанавливается.
Когда я обогнул дом, то увидел пять мальчиков, обритых наголо, которые повторяли эти слова и сливали Ки в крупный кристалл. Один из них рухнул на землю, как подкошенный, но остальные продолжали работать.
Рядом стоял юноша моего возраста и говорил им:
— Пока кристалл не наполнится, вы отсюда не уйдёте. Почему вы здесь?
— Мы нарушили правило! — хором ответили бледные мальчуганы.
— Что бывает за такой проступок?
— Наказание.
— И ваше наказание — наполнить кристалл.
Даже с учётом их дара они никак не могли справиться с таким поручением. Кристалл был на сто Ки, не меньше, у этих малышей на пятерых было не больше двухсот Ки. Они не могли отдать половину своей энергии.
— Подымайся, — старший пнул лежащего ребёнка — Я же вижу, что ты притворяешься. Не смей перекладывать на остальных свою работу.
Тот, пошатываясь, выпрямился и приложил руку к кристаллу. Я не хотел вмешиваться, но не смог удержаться. Подошёл к старшему.
— После того, как кристалл заполнится, они будут свободны?
— Да.
Я коснулся пальцем кристалла и влил последние тридцать единиц Ки.
— Он полон.
— Как скажешь, — хмыкнул старший. — Идите и поблагодарите нашего гостя.
Пятеро мальчиков поклонились и ушли, постоянно оглядываясь на меня.
— Зря ты влез. Ещё немного, и они бы справились с заданием, а потом с денёк отлежались бы. Это пошло бы им на пользу. Я сам сколько раз так влипал.
— И это пошло тебе на пользу? — огрызнулся я.
— Да не особо. Но я выжил. Слышал, ты поросль Второго? Я — с четвёртой ветви. Так-то наш патриарх с вашим в хороших отношениях. Это с семёрками у вас постоянные разборки.
— Спасибо, буду знать. Как тебя зовут?
— Четвёртая линия, пятнадцать лет. Правый ряд, двенадцатое место.
Я удивлённо посмотрел на него, и он расхохотался.
— Так и знал, что не поймёшь Я ещё не был на охоте, но слышал, что там у всех людей по два имени: семейное и личное. У нас вместо семейного — номер ветви, а вместо личного — возраст. Ну, или место в доме.
— Не проще было бы дать каждому имя?
— Погоди немного, я должен отнести кристалл патриарху! Я тебе всё объясню, а ты взамен расскажешь, как там жизнь снаружи!
