В том что диверсии устроили агенты Морганов сомнений практически нет. Слишком уж слажено все происходит. Для создания еще одного слоя завесы они постарались ускорить беспорядки, которые и так бы вспыхнули, но значительно растянувшись по времени.
Начались светские хроники. Они шли резким диссонансом на фоне остальных новостей. Казалось, репортеров из сферы шоу-бизнеса совсем не волновал Армагеддон, разгоравшийся в разных частях мира.
— Гребанный биомусор, вот кого надо заразить в первую очередь, — с отвращение проронил я.
Обсуждение очередной тусовки, кто с кем потрахался, кого застукали с дорожкой кокса в сортире ночного клуба, кто в каком наряде от модного дома приперся на вечеринку, какую машину и новую квартиру купил, и все в таком роде.
Скандалы, интриги, расследования.
И как апофеоз всего этого дурдома — инцидент на дне празднования дня единства империи.
— Вы то куда лезете, блаженные? — я охренел, когда понял, что указанному событию отвели целый час, сделав нечто напоминающее аналитическую передачу.
— «… светские новости, скандалом закончился очередной прием, организованный в честь основания нашего любимого Империума…» — типичная блондинка в коротком платье, закинув ногу за ногу сидела в розовой студии и пыталась изобразить из себя ведущую с серьезного новостного канала.
Выглядело до дури смешно и нелепо.
Приглашенные эксперты (в ярких цветастых пиджаках с желтыми и голубенькими платками на шее вместо галстуков), не отставали от блондинистой дурехи, закатывая глаза и глубокомысленно покачивая дурацкими головами с не менее дурацкими прическами из восьмидесятых.
Ритуальный поединок. Ах-ах-ах, какое варварство, разве так можно? Чудовищно, просто чудовищно.
Он что сожрал его душу? Очкарик передернулся. Его сосед всплеснул руками и призвал не показывать жестокие кадры по телевиденью.
Жертвоприношение, говорю вам, это жертвоприношение, — возбужденно бубнил толстяк с неряшливой физиономией любителя гамбургеров.
Все сразу почему-то стали вспоминать гигантский ледник, накрывший Италию, связывая это с поглощением душ.
Не оставили без внимания мое окружение. Вспомнили о таинственном британце (привет Престону), что уже много лет стоит в тени могущественного принца Ледяных Владык. Прошлись по Ласке (в основном по поводу ее отвратительного вкуса в одежде), уделили время Острову и наместнице Каре, подчеркнув, что не разделяют традиции кланов о личных владениях (тут же поспешно оговорились, что ничего не имеют против данного феномена и не протестуют о его применении на практике).
Когда упомянули Михаила и Сварог-групп, блондинка на секунду замешкалась, прижимая пальчик к уху, затем решительно оборвала выступающего на полуслове, переведя беседу на другую тему. Прилизанный хмырь в голубом пиджаке так и застыл с открытым ртом, не ожидая нападения с «дружеской» стороны.
Я усмехнулся. Ясно, продюсер приказал не лезть в бизнес-структуры, а то мало ли.
Михаил не Кара и не Ласка, и даже не Престон. Деловая репутация охраняется строго.
Если первым трем, по сути плевать на то, что о них говорят какие-то ничтожества из телевизора (если только не оскорбляют впрямую — повод для предъявлений серьезных претензий), то управляющий Сварог-групп четко следит за окружением фона не только себя самого, но и за репутацией компании, тесно связанной с его именем.
Стоящие в стойке на низком старте крупные юридические конторы только и ждут отмашки, чтобы засудить очередного лопуха, неосторожно бросившего тень на одного из крупнейших в мире финансово-промышленных конгломератов.
Прецеденты случались. Выплаты в пользу компании за нарушение делового имиджа и создания репутационных потерь исчислялись цифрами с большим количеством нолей.
И об этом прекрасно знали. И остерегались.
— Трусливые крысы, только за бабки бояться. Оторвать бы вам всем башку, бараны безмозглые, — я с отвращением скривился.
По краю сознания скользнула тень раздражения. Желание перебить всю эту камарилью всколыхнулось легкой волной. В голове мелькнула заманчивая мысль устроить так чтобы, все журналюги из светской колонки новостей столичного бомонда (да и остальных участников этой бесполезной тусовки тоже) оказались в закрытой зоне карантина. А потом посмотреть, как уродцы забегают.
— Бесполезные ублюдки, порешить бы вас всех разом, — уже с ленцой протянул я, отлично понимая, что на место убывших сразу найдется десяток замены.
Это племя неистребимо, пока есть такое понятие, как светская тусовка, высший свет и другое дерьмо.
— Переключить канал… следующий… следующий… — устав голосом переключать каналы, скомандовал: — Режим пролистывания каждый пять секунд.
В правом верхнем углу послушно мигнула красная точка, принимая приказ к исполнению. Бытовая техника за последние годы стала весьма сообразительной. Скоро начнем бояться восстания пылесосов и посудомоечных машины.
Я зевнул. Резкими переливами подал сигнал лежащий на журнальном столике инком. Мазнув взглядом, увидел надпись звонящего абонента — Полина. Значок в нижней части дисплея коммуникатора сообщал о доступности сопряжения с экраном ТВ для сеанса видеосвязи.
Совещание князей закончилось, пришло время узнать о принятом решении. Развязка близка.
Глава 20
Столица Империума.
Центр города.
Гостиничный комплекс
Пентхаус. 23:30
— Здравствуй, сестра, — приветствовал я Полину.
— Здравствуй, брат.
Широкоформатный экран с высоким разрешением хорошо передал печать усталости на ее лице. Общаться на протяжении долго совещания с высшими иерархами кланов занятие не из легких
— Обсуждение закончилось? — я покосился на окна пентхауса, яркие огни ночного мегаполиса сочными всполохами прорывались в успокаивающую полутьму комнаты.
— Закончилось.
Почти не сомневаясь в положительном ответе, тем не менее я уточнил:
— Они согласились?
— Согласились, — Полина взглянула мне прямо в глаза и ядовито осведомилась: — Ты же не надеялся, что они отступят?
По моим губам скользнула тонкая улыбка.
— Нет.
Она пытливо посмотрела на меня, словно пытаясь разглядеть сомнения, но увидела лишь безразличную отстраненность истинного создания холода.
— Иногда ты меня пугаешь, — Полина улыбнулась, показывая, что не следует воспринимать ее слова всерьез. — Многим планам показался… чрезмерным. Ты же выглядишь довольно спокойно. Будто речь идет о пустяке, а не о судьбе мира.
Я иронично приподнял бровь.
— Многим?
Вопрос заставил княжну нахмуриться.
