1. Быстрый захват Москвы и создание там нового правительства.
2. Организация этим новым правительством гражданской войны против большевиков при материальной помощи немцев.
3. Создание национальных правительств на Украине, в Белоруссии и в балтийских странах для политического и экономического сотрудничества с Германией.
4. Давление на Финляндию с целью заставить её предпринять войну “мщения” против СССР.
По данным польской разведки, между армией и политиками в Германии имеются расхождения по этому вопросу: военные высказываются за войну против СССР, в то время как политики настаивают на переговорах.
Политики, руководимые Риббентропом, доказывают, что в переговорах Германия добьётся всего того, чего она хочет, т. е. участия в экономическом и административном контроле Украины и Кавказа. Мирное разрешение даст Германии больше, чем управление завоёванной территорией, лишённой советского административного аппарата.
В конце апреля Гитлер ещё не принял определённого решения, какой из двух методов следует применить.
Начальник 1-го Управления НКГБ СССР
Фитин»
[263].
Да, здесь чего-то германские политики загнули! Пока у власти в Советском Союзе находились патриотически настроенные и национально ориентированные лидеры, они не могли позволить иностранному государству никакого участия в экономическом и административном контроле над какой-либо частью нашей территории...
А вот то, что «Гитлер ещё не принял определённого решения», — это очень и очень важно. Эту фразу следовало бы подчеркнуть для доклада Сталину самым ярким красным карандашом.
* * *
«Сообщение из Лондона
<...> “26 мая высокопоставленный немецкий чиновник сообщил следующее: в Берлине растут убеждения, что германские требования к СССР являются слишком далекоидущими, чтобы можно было бы ожидать мирного урегулирования. Фюрер приходит к заключению, что быстрая кампания против СССР является необходимой на том основании, что Украина должна быть в германских руках ещё до сбора урожая. Обладание южной Россией существенно, так как она может быть альтернативной базой для продвижения на Ирак.
Капитан финского Генерального штаба, только что с группой других офицеров вернувшийся из поездки в Германию, 20 мая сообщил:
а) Германо-русские переговоры очень большой важности или уже начались, или должны начаться в самое ближайшее время.
б) Немцы, имея перед собой перспективу затяжной войны, считают необходимым ликвидировать всякую опасность со стороны Красной армии. Они также считают крайне желательным добиться от СССР более значительных экономических преимуществ.
в) Поэтому немцам мыслится предложить СССР две альтернативы: или экономическое и политическое сотрудничество с Германией, по существу равняющееся полному подчинению и включающее демобилизацию Красной армии, или же война с Германией.
г) Немцы предвидят, что война поведёт к аннексии некоторых территорий и раздроблению СССР на ряд мелких государств, которые будут находиться под германским доминированием. Они считают, что для победы над СССР им достаточно будет дойти до Москвы. <...>”
Начальник 1-го Управления НКГБ СССР
Фитин»
[264].
Незнание истории — существенный недостаток. Мы прекрасно помним, как император Наполеон со своими «двунадесятые языков», которые уже упоминались в начале этой главы, более-менее успешно дошёл до Москвы и даже, вроде бы, расположился в ней на зимовку — да только что из того вышло? Как говорится, «пошли по шерсть, а вернулись стрижеными»... Армия Наполеона буквально исчезла в России.
Но вообще, как мы видим, в этих сообщениях нет ничего утешительного и ободряющего (в отличие от сдержанно-оптимистичных сообщений берлинского «Лицеиста»). И под каждой из этих тревожных сводок подписано: «Фитин».
Не знаем, как относился к таким материалам товарищ Сталин, но, по крайней мере, известно, что и Лаврентий Павлович Берия, и Всеволод Николаевич Меркулов их ему передавали. Хотя, иного варианта тут, в принципе, и не было. Вот что по этому поводу пишет Дэвид Мёрфи:
«В отличие от военной разведки, внешняя разведка НКВД никогда не создавала аналитическую составляющую или информационную часть. Она всегда полагалась на рассылку рапортов конкретным клиентам, оставляя им решение по толкованию. На этой процедуре настоял Сталин, пояснив, что только он один будет судить конкретные сообщения и их скрытый смысл. Однако его проблемой была ограниченная способность понимать иностранные дела... Ограниченный марксистско-ленинской идеологией и заговорщическим складом ума, Сталин был плохим экспертом по анализу информации. Самым убедительным доказательством этого является его зацикленность на идее, что Гитлер не сможет напасть и не нападёт на СССР, пока не завоюет Англию»
[265].
Учитываем, что оценка Иосифа Виссарионовича — это личное мнение господина Мёрфи.
* * *
Разумеется, в то время внешняя разведка укрепляла не только берлинскую и лондонскую свои резидентуры. Но чтобы не утомлять читателя перечислением мероприятий — где, что и как было сделано, мы ограничимся кратким свидетельством самого Павла Фитина: «В результате принятых мер в предвоенные годы удалось укомплектовать около 40 резидентур за кордоном и направить в них более 200 разведчиков, а также вывести на нелегальную работу многих кадровых чекистов. Это сразу же сказалось на результатах»
[266].
И вот ещё очень интересное свидетельство:
«Не забыли и о маскировке. В 1940—1941 годах увеличилось число ведомств, используемых для прикрытия оперработников внешней разведки. Кроме дипломатических и торговых представительств, разведчиков стали посылать в отделения ТАСС, Всесоюзного объединения “Интурист”, Всесоюзного общества культурных связей с заграницей. В первую очередь дополнительные оперативные сотрудники были направлены в легальные резидентуры, находившиеся в Великобритании, Соединённых Штатах, Германии, Китае, Иране, Турции, Афганистане, Японии, Болгарии, Польше»
[267].
Серьёзные изменения произошли в то самое время и в Центре. 3 февраля 1941 года, в соответствии с Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б), Наркомат внутренних дел был разделён на два наркомата: НКВД, которым продолжал руководить Лаврентий Павлович, и Народный комиссариат госбезопасности, который возглавил Всеволод Николаевич Меркулов, недавний начальник ГУГБ. Официально это решение объяснялось «необходимостью максимального улучшения агентурно-оперативной работы органов государственной безопасности и возросшим объёмом работы, проводимой Народным комиссариатом внутренних дел СССР».
