Князь Юрий Долгорукий имел в Киеве воеводу Шварна. Они вместе сражались, в бою стояли бок о бок, особенно в междоусобных разборках или в походах на половецкие земли. Самое последнее известие о Шварне датировано 1168 годом, где рассказывается, что он был захвачен половцами в плен и они потребовали за него большой выкуп. Был ли он заплачен, освободили ли его — неизвестно. Но не случайно младший сын Юрия Всеволод взял в жёны дочь Шварна Марию, слывшую красавицей. Карамзин писал о Всеволоде: «Первой его супругой была Мария, родом Ясыня, славная благочестием и мудростию».
Что поразительно — Мария Шварновна родила князю Всеволоду такое же количество детей, какое два столетия спустя подарила своему мужу — Дмитрию Донскому — его супруга Евдокия, — двенадцать! Но и этого мало: они обе родили по восемь мальчиков и по четыре девочки! Магическая цифра, выручавшая русское великокняжеское престолонаследие, создавая большое поле крепких семейных традиций и возможности вариативного развития института верховных правителей. По причине многочисленной семьи князь Всеволод и получил прозвище Большое Гнездо. А вот князя Дмитрия, победителя Куликовской битвы, так никто не величал. А могли бы!
Как повторялись биографии этих двух женщин — Марии и Евдокии! Обе вышли замуж в раннем возрасте, родили и воспитали много детей, некоторые из них стали правителями Руси, строили храмы, украшали монастыри и прикладывали усилия для обустройства государственной жизни. Обе основали каменные соборы и монастыри, куда потом пришли, чтобы принять монашеский постриг и затем упокоиться с миром. Так они и лежали столетиями: Мария Ясыня — в Успенском соборе Княгинина монастыря града Владимира, а Евдокия Дмитриевна — в Вознесенском соборе Московского Кремля. Обе связаны с чудесами, вокруг них происходившими, обе позднее вошли в число местночтимых святых.
Никоновская летопись повествует о предварительных действиях перед закладкой Марией храма во Владимире: «Боголюбивая великая княгиня Мария сотворила дело, достойное памяти: подражая праву праведного Авраама, она купила часть земли на строение церкви и монастыря во славу Богу и Пречистой Богородицы». Затем последовала закладка здесь каменного собора. По Лаврентьевской летописи дело затем происходило так: «Заложи благоверный князь великый Всеволод Гюргевич церковь камену во имя святое Богородицы Успенья в манастыри княгинине». Обитель «княгинина» обустроилась тогда очень быстро. Успенский собор мог быть уже построен в декабре 1201 года, так как есть сообщение, что там похоронили сестру княгини Марии. Монастырский собор стал усыпальницей женщин Владимирского великокняжеского дома, как позднее собор Вознесенский, основанный княгиней Евдокией, — дома Московского.
Карамзин в своей «Истории» поведал: «В последние семь лет жизни, страдая тяжким недугом, она изъявляла удивительное терпение, часто сравнивала себя с Иовом, и за 18 дней до кончины постриглась; готовясь умереть, призвала сыновей и заклинала их жить в любви, напомнив им мудрые слова Великого Ярослава, что междоусобие губит князей и отечество, возвеличенное трудами предков; советовала детям быть набожными, трезвыми, вообще приветливыми и в особенности уважать старцев».
Мария Ясыня приняла монашеский постриг с именем Марфа 2 марта 1206 года. Спустя 12 дней она скончалась. Гробница её была устроена у северной паперти заложенного ею в камне Успенского собора.
Для чего мы так подробно рассказываем о некоторых параллелях в жизни двух выдающихся женщин русской истории? Это неслучайно. Ибо спустя два столетия после кончины Марии Ясыни в одной из летописей её имя переплетётся с именем княгини Евдокии. По всей видимости, Евдокию Дмитриевну очень интересовали жизнь и деяния её предшественницы, родственницы, прямого предка. Можно даже говорить, что Мария Ясыня могла стать для неё образцом. Ведь сколько мы видим совпадений в их жизнеописаниях! Возможно также, что Евдокии с детства рассказывали о наследии великой княгини из Владимира.
Причиной нашего внимания к этому человеку является короткая запись в Московском летописном своде начала XV века, который создавался не без желания и влияния, а может быть, даже и под руководительством княгини Евдокии. В нём деяния Марии Ясыни представлены как очень важные, душеполезные, она прославлена как особенная личность, выдающаяся женщина и правительница.
Известно, что перед пострижением в монастырь Мария обратилась к сыновьям с поучениями — как им жить далее, быть в любви друг к другу, дружить, почитать старшего и проявлять заботу о своём княжестве. Рассказ об этом поместили в Своде, повторяется он и в старых Житиях Марии: «Сыновья мои, хочу отойти от света сего. Имейте между собою любовь, Бога бойтесь всею душею своею, епископам, и иереям, и диаконам, и всякому чину священническому не стыдитесь подклонять главы, потому что они пастыри словесных овец и предстатели Тайной Трапезе Его. И в монастырях поусердствуйте взыскать домы святых и молитвы, и благословения от них принимайте. Особенно же всякого монаха не минуйте без поклона. Больных посещайте, алчущих и жаждущих накормите и напоите, нагих оденьте. Имейте чистоту в себе, пост и молитву любите, более же всего милостыню, ибо она поставит вас пред Богом. И преклоняйте главу пред всяким старейшим среди вас, не давайте сильным обижать меньших, судите сироте и оправдайте вдовицу. Трезвость имейте, гордость возненавидьте, ибо она и ангелов с неба свела». Как это напоминает эпоху после кончины Дмитрия Донского, когда давались поучения и советы потомкам, когда бразды устроения престола взяла на себя его вдова — Евдокия (об этом мы расскажем позднее)!
Но для нас важно следующее. Московский свод, рассказывая о деяниях самой Евдокии Дмитриевны, вдруг представил её схожей с княгиней Марией Ясыней. Особенно, когда Евдокия стала строить храм Рождества Богородицы в Кремле, в память о своём супруге и его победе на поле Куликовом. В летописи так и отмечено, что сделала она это лучше других и не хуже «Марии, княгини Всеволода, внука Мономахова, иже во Владимире», припоминая, видимо, закладку Марией владимирского Успенского собора.
Редкое сравнение для женщин Средневековой Руси! Особенно, когда речь идёт о летописной перекличке сквозь столетия, которая всерьёз возможна только со стороны умов проницательных и знатоков, понимающих смысл в истории.
Как известно, росла будущая Евфросиния Московская в Суздальском княжестве, славном своими традициями и святостью предков. И до неё в русских землях были известны четыре почитаемые Евфросинии. А именно.
1. Евфросиния Полоцкая (в миру — Предислава), княжна, игуменья (скончалась в 1173 г.). Почитание 23 мая и 12 июня.
2. Евфросиния Муромская (в миру — Феврония), княгиня (скончалась в 1228 г.). Почитание 25 июня и 4 сентября.
3. Евфросиния Суздальская (в миру — Феодулия), княгиня, преподобная (скончалась в 1250 г.). Почитание 18 и 25 сентября.
4. Евфросиния Кашинская (в миру — Анна), княгиня Тверская, схимонахиня (скончалась в 1338 г.). Почитание 12 июня, 21 июля и 2 октября.
Великая княгиня Евдокия — будущая святая преподобная Евфросиния Московская, — безусловно, встала в один ряд с именитыми предшественницами-подвижницами. И также, безусловно, по преданию она знала во всех подробностях и жизнь, и подвиги Евфросинии Полоцкой и Евфросинии Муромской. Но две другие тезоименитые святые стали для неё особенными. Евфросинию Суздальскую ей приводили в пример родители, суздальские правители, а о княгине Анне Кашинской — супруге святого благоверного великого князя Михаила Ярославича Тверского, замученного в Орде в 1318 году, знали все современники Евдокии, ибо были ещё живы свидетели тех событий.
