Прославление благоверной княгини
Не токмо бо в житии сем живущи ей тако прославлена
бысть от Бога, наипаче же и по преставлении ея.
В мале сказание о блаженной великой княгине Евдокии, XVI в.
Не прошло и десятилетия после кончины, как слух о благоверной жизни княгини Евдокии распространился по Русской земле, к мощам её потянулись люди, уверовавшие в святость преподобной, происходившие чудеса подтверждали их веру, местное почитание начинало перерастать во всеобщее. Хотя летописи и другие документы не баловали потомков упоминаниями о её житии, но не истекло ещё даже столетия, как народ поминал её, можно сказать, как святую.
Возможная же официальная канонизация затянулась. К тому времени, когда об этом заговорили вновь, — многое уже забылось, причём настолько, что материал для Жития собирали по крупицам.
И вновь забежим немного вперёд. В конце XV столетия начинается так называемое местное почитание святой. Это значит, что, несмотря на отсутствие официальных церковных решений, народ стремился к месту, связанному с жизнью или деятельностью почившей подвижницы. Фиксируются — устно или письменно — различные события, с этим связанные, а также чудеса. Они приводили к исцелению от болезней, порой неизлечимых.
Когда количество таких событий возросло и не говорить о них стало нельзя, речь пошла о канонизации. Относят это к XVI веку, когда митрополит Макарий предпринял множество действий по канонизации известных русских святых. Это означало, что будет назначен определённый день памяти о святой, который внесут в церковный календарь, затем будут составлены её Житие, Служба о ней, а также написаны её иконописные лики (образы) как святой и даже освящены церкви или приделы церквей в её честь. Именно тогда появилась повесть о княгине Евдокии, названная «В мале сказание», которая стала прототипом или даже вариантом её Жития. Затем повесть вошла в Лицевой летописный свод, появились изображения княгини в миниатюрах, её стали называть «благоверной». Но, увы, тогда эта работа не была доведена до конца. Канонизация (в отличие от местного почитания) не состоялась, хотя некоторые исследователи с этим не согласны и считают, что канонизация тогда всё-таки произошла. Например, Л. Е. Морозова в своём труде «Роль великих княгинь в становлении русского централизованного государства» пишет: «Православная церковь оценила заслуги великой княгини, в иночестве — Евфросинии. В 1547 г. она была канонизирована». Увы, ссылок на источники мы не видим. Так же, как не видим указания источников в труде А. А. Воронова «Монастыри Московского Кремля», где утверждается, что Евдокия «была канонизирована на одном из Макарьевских соборов в XVI в.».
После воцарения династии Романовых, в XVII и XVIII столетиях, большим вниманием продолжал пользоваться московский в честь Вознесения Господня женский монастырь в Кремле. Он был тогда на пути самых массовых и народных крестных ходов (о них далее). Тогда и поминали его основательницу Евдокию.
Возрождение более пристальной памяти о княгине произошло в начале XIX столетия. Возможно, после 1807 года, когда с момента её кончины прошло 400 лет. У нас нет сведений о том, как и в каком масштабе отмечалась эта дата в те дни. Но особое почитание Вознесенской обители было налицо. Именно тогда, в 1821—1822 годах, появилась новая рака над её гробницей с дарственной надписью (слова «мощи» в надписи на раке не было), а над ней была поставлена икона — образ преподобной, которая при устроении раки была обложена богатой серебряной ризой. Затем, в течение короткого времени, обустройство раки менялось. Менялись и образы над нею. В 1872 году раку над гробницей княгини сделали другой, уже с балдахином, почитаемую икону святой, висевшую у южной грани южного столпа, украсили окладом из золочёного серебра, а ризу убрали драгоценными камнями. В то самое время над ракой появилась сохранившаяся на фотографиях композиция «Исцеление слепого преподобной Евфросинией», по сюжету, взятому из «В мале сказания» («Чудо о слепце»). Создал её иконописец Н. М. Сафонов.
Как уже говорилось, появились и Служба, и акафист Евдокии Димитриевне, а затем стали появляться её жития, в основу которых также лёг текст повести «В мале сказание». Народ уже почитал её как святую, благоверную и преподобную защитницу Москвы.
Так с какого же времени мы можем считать официальную канонизацию преподобной Евфросинии Московской состоявшейся? Однозначно ответить на этот вопрос пока не получается. Но есть косвенные свидетельства, приближающие нас к ответу. Например, появление новой раки в 1821—1822 годах и упоминание современником событий, историком А. Е. Викторовым, о постоянно проводящихся в то время в Вознесенском монастыре панихидах по Евдокии-Евфросинии (он, как мы помним, в 1857 году даже сослался на некий рукописный документ с последованием такой великой панихиды) могли бы показать, что вот — она уже канонизирована. Но не всё так просто. По этому поводу другой историк — Е. Е. Голубинский уже в 1903 году сделал весьма существенные замечания.
Голубинский считал, что необходимо было различать неофициальное почитание и местную канонизацию. Он пишет: «В первом издании книги (речь о книге Голубинского «История канонизации святых в Русской Церкви». — К. К.-С.) мы поставили её в числе святых; но теперь мы имеем в руках книжку: «Великая княгиня Евдокия, во иночестве преподобная Евфросиния», напечатанную в 1857-м году, из которой узнаем, что память её празднуется панихидами по ней и, следовательно, что она не есть канонизованная святая, а только почитаемая усопшая». Он упоминает здесь книгу А. Е. Викторова.
Развивая свою мысль, Голубинский приводит интересный документ — письмо митрополита Санкт-Петербургского Серафима к митрополиту Московскому Филарету от 20 ноября 1823 года: «В рассуждении благоверной княгини инокини Евфросинии я говорил с членами Св. Синода: но решительного от них на сие ответа не получил. Говорили pro и contra, представляя подобный пример благоверной же княгини инокини Анны, в Кашине почивающей, которой также пели молебны, даже церкви во имя её в некоторых местах освящены были, но после один архиерей запретил петь молебны, и теперь, как вам известно, поют панихиды, и, что всего страннее, читают молитву про конце оные такую, которая читается только одним святым. Есть ли угодно знать вам моё по сему предмету мнение: то я советую вам отписать о сём обстоятельно к кн. А. Н. Г. (Имеется в виду князь Александр Николаевич Голицын, на тот момент возглавлявший Министерство духовных дел и народного просвещения, в его компетенции были и вопросы канонизации. — К. К.-С.) Может быть, он переговорит о сём деле со мною, а вероятно — доложит и государю. Вреда из сего никакого последовать не может». То есть автор письма сожалеет, что не проведена настоящая, официальная канонизация великой княгини Евдокии. Голубинский комментирует: «В письме даётся знать, что митр. Филарет желал и искал, чтобы княгине Евфросинии петы были молебны вместо панихид о ней или чтобы она признана была местною святою, и что он ссылался при сем на прежнее время, когда княгине петы были молебны».
Казалось бы — горестное заключение, но с надеждой на ближайшее решение этой проблемы. Однако завершает комментарий Голубинский удивительным выводом, который — что редкость — является прямым указанием на момент канонизации святой. Он пишет следующее: «Сообщено нам за достоверное, что в настоящее время, не позднее как с 1869-го года, княгине поются молебны: следовательно, когда-то после 1857-го и до 1869-го года она причтена к лику местных святых (собственно — восстановлена в их лике)».
