По преданию, некий инок Акакий однажды надерзил Никону, отказавшись идти по его поручению: «Я не для того отрёкся от мира, чтобы обходить города и сёла». Мягкий Никон промолчал. Но на деле дерзость не пройдёт даром Акакию, история закончилась поразительно. Спустя много лет, уже после кончины самого Никона, инок Акакий однажды попал в тот самый город, куда давно и тихо просил его сходить игумен. И вдруг Акакий стал бесноваться на виду у всех жителей. И среди ужасных, «адских» видений вдруг перед ним предстал Никон, который остановил бесов, произнеся негромко ту же самую фразу: «Акакий! Разве ты для того отрёкся от мира, чтобы обходить города и сёла?» Лишь позднее раскаяние привело инока к исцелению.
А вот духовник обители — старец Савва — аскет и ревнитель благочестия, чем-то напоминал самого Сергия Радонежского. Он умел делать всё — и духовные подвиги совершать, и хозяйскими делами управлять. Братия стала поговаривать, чтобы заменить Никона на Савву. Никон вроде чувствовал назревавшие проблемы, похожие на те, из-за которых сам Сергий уходил на время из собственного монастыря. Тогда Никон собрал братию и сказал, что хочет уйти в затвор. Иноки обители пошли к преподобному Савве просить его стать отцом-настоятелем. Не подозревавший о происходящем вокруг и об истинной подоплёке событий, духовник Савва согласился.
Согласился, хотя, по нашему мнению, у него уже в это время созрели планы по переезду в Звенигород, только что перешедший во владение князя Юрия Дмитриевича. Долгих шесть лет будет он достойным главой монастыря. «Среди попечений об огромной Лавре, — пишет наш современник, — преподобный Савва почувствовал, что надламываются крылья его собственной души, хладеет его боголюбие, в заботах о других он губит себя для вечности. В поисках спасительной тишины он откликнулся на настойчивые просьбы князя Юрия Звенигородского, звавшего его в свой удел для основания новой обители».
В XIX столетии биограф Саввы опишет период его игуменства в Троице такими словами: «Подвиги ещё более возвышали его дух, и из среды, богатой преуспевающими в духовной жизни людьми, он избран управлять обителью, когда преемник Сергиев, преподобный Никон возжелал работать Богу в уединении. Начальственная власть, принятая им, не возгордила его, а ещё более смирила. При первой возможности он от нея уклонился. Тогда-то сие, во многом огне искушённое злато Господь приемлет, чтобы соделать из него светильник высокий, способный далеко светить и многих освещать. Сын и брат великокняжеский, крёстный сын преподобного Сергия, Георгий (Юрий) Дмитриевич, князь Звенигородский, часто посещая Сергия в его обители, по его, конечно, совету, избрал себе Савву в отца духовного. Пытливый дух молодого князя, его ум, просвещённый многим книжным учением, нашёл себе полное удовлетворение в духовном руководителе своём, и он, наконец, решился, влекомый любовию и жаждою духовною, не разлучаться с этим руководителем».
Стать игуменом монастыря выпадает не каждому. И не все иноки готовы занять или хотят получить эту «должность». Необычную смесь мирских задач и духовных проблем, житейских ситуаций и внутренних борений не всем дано понять, почувствовать и суметь организовать. Мы не станем в подробностях описывать обязанности игумена и отсылаем читателя в раздел «Дополнительные материалы» в конце книги, где помещаем красочный рассказ об этом — краткий и точно изложенный прекрасным знатоком монастырской жизни, русским церковным писателем-эмигрантом XX века Игорем Смоличем.
От времени, когда инок Савва был духовником в Троицкой обители, осталось одно удивительное напоминание, о котором хорошо известно некоторым нынешним паломникам, семинаристам и учащимся Духовной академии в Лавре. Это источник Саввы Сторожевского, у которого нынче построена деревянная часовня.
Вот что рассказывается по этому поводу в одной из рукописных копий Жития Сергия Радонежского, в так называемой рукописи Симона Азарьина 1653 года. «В те времена место это было безводно, и, кроме источника, который пробился по молитвам святого Сергия, не было воды у его обители — ныне же зримо для всех явилось множество источников. Первым после Преподобного Сергия ученик его, преподобный Савва Сторожевский, по молитвам своего духовного отца, извёл источник чистой воды выше Конюшенного двора, — из него и доныне берут воду, благодаря Бога».
Известно, что монастырские конюшни вынесли за пределы монастыря в 1556 году, сам Конюшенный двор находился у северо-западного угла обители, напротив Конюшенной (Каличьей) башни, на берегу Благовещенского оврага и речки Кончуры.
Итак, во время игуменства Саввы в Троицком монастыре приходилось решать вопросы организационные. Но, как мы видим, они не являлись главными. Духовное наследие Сергия Радонежского было удивительно многообразным и даже особенным. Развитие и умножение его наследия продолжались. Об этом также надо было заботиться новому игумену.
Исихазм: «умное делание» и Свет Фавора
Низведи ум из головы в сердце.
Григорий Синаит
Маркелл Безбородый повествует напоследок, когда мы достигли конца времён: «Пребывал... обучаясь воздержанию и бдению, чистоту во всём соблюдая, как украшение всего иноческого жития. Работая много руками своими, в пении молясь беспрестанно, никогда ни с кем не беседуя, но больше уединяясь и в молчании пребывая. И всё казалось, что он из простых людей, ничего не знающий, но многих в мудрости мнящих себя витиями разумом превосходил. Не внешней ибо мудрости искал, но более горней, и к ней подвизался. Всякое о Христе благое изволение от святого этого старца исходило. Прежде всех входил в церковь и последним уходил, со страхом Божиим стоял, выполняя правило пения, и такое умиление было у него, что он не мог удерживаться от великого плача и рыдания во время божественной службы. Дивились отцы обители той, видя такое умиление и плач...»
Многое из того, что мы только что прочитали в рассказе Маркелла Безбородого, является яркой иллюстрацией явления в монашеской жизни XIV века, которое принято называть «научным» словом «исихазм». Это означает, что инок Савва был последователем учения, которое принял и поддерживал его наставник Сергий Радонежский.
Кто такие исихасты и откуда взялись их идеи? Мы не станем уходить глубоко в суть этого понятия и не претендуем на его обстоятельное осмысление в данном повествовании. Однако в общих чертах, чтобы понять некоторые мотивы поступков или исторических решений, связанных с именем Саввы Сторожевского, нам поговорить об этом следует.
Начнём с того, что в переводе с греческого языка слово «исихазм» означает «безмолвие», «уединение», «покой». Уже сами эти понятия не требуют пояснений или расшифровки. Они ведь близки представлениям любого человека о монашестве и его традициях. Естественным кажется то, что, уединившись и погрузившись в размышления и молитвы, монах может достигнуть какого-то духовного развития. Но так это кажется теперь. А в период Средневековья подобные «устоявшиеся понятия» ещё не владели «массами».
Было много споров среди людей Церкви, причём во многих странах, связанных с методикой или опытом духовной жизни — как, что и почему надо делать, чтобы достичь внутреннего совершенства. Да и вообще — какое оно, это совершенство и что является признаками к его приближению.
