Кирилло-Белозерский монастырь стал в дальнейшем важнейшим духовным центром, вокруг него появилось множество небольших обителей-пустынек, которые стали называть Заволжьем, а их обитателей — Заволжскими старцами. Учениками Кирилла Белозерского стали Савватий Соловецкий, основатель Соловецкого монастыря, Александр Ошевенский, Корнилий Комельский. Монастыри распространились до самого Белого моря.
Ферапонт же, сразу после кончины Саввы Сторожевского (буквально через полгода), переехал с Севера в соседний со Звенигородом город Можайск. Здесь он продолжил многие начинания Звенигородского чудотворца, на землях Можайского удела, принадлежавшего тогда одному из сыновей Дмитрия Донского, младшему брату князя Юрия — Андрею.
К «собеседникам» Сергия Радонежского относятся также и преподобные Стефан Махрищский, Дмитрий Прилуцкий и Мартиниан Белозерский.
Дмитрий Прилуцкий жил рядом с Троицким монастырём — на Переяславской земле. Он часто приходил беседовать с Сергием и, получив его благословение, ушёл на Север, к Вологде, основав там Прилуцкую обитель. Благодаря ему на северо-востоке русских земель распространилось множество монашеских поселений.
Одним из наиболее известных «собеседников» игумена Радонежского считается Стефан Пермский, Житие которого, если читатель помнит, стало нам основой для восстановления возможных фактов жизни Саввы Сторожевского в детстве и юности. Хрестоматийным стала история, которая известна всем, кто так или иначе был связан с Троице-Сергиевой лаврой. По преданию, Стефан проезжал как-то в Москву по дороге, которая была в значительном отдалении от Троицкого монастыря. Но когда он условно находился почти рядом с обителью, то встал с телеги и неожиданно для спутников поклонился в её сторону. В это время братия монастыря сидела за столом и вкушала трапезу. Вдруг Сергий Радонежский встал и поклонился в определённом направлении, словно кому-то в ответ. Уже позже, удивлённые произошедшим, некоторые иноки разузнали — что к чему. Событие не прошло незамеченным. До сих пор в Троице-Сергиевой лавре существует неписаный обычай для братии — за общей трапезой вставать после третьей перемены блюд.
Очаги монастырской жизни притягивали к себе разных людей. В суровых северных краях даже маленький огонёк — всегда спасение. Тем более если это касается не мирских, а духовных проблем. Так выковывались новые традиции. Можно сказать, что так вырастала и новая культура. Иноки занимались просвещением, образовывая вокруг себя ищущее знаний население.
Постепенно жизнь менялась, монастыри начинали аккумулировать немалые средства, включая всё возрастающие земельные владения, а также ценности, которые постоянно жертвовали состоятельные миряне. Обители строились, разрастались и в итоге — укрупнялись. Отшельники окончательно исчезали, как образ жизни, и полностью побеждала общежительная форма быта.
А затем начнутся споры уже внутри самого монашеского сообщества — жить ли, обладая собственностью и землями, с огромными богатствами, или наоборот — вернуться к «нестяжательству», полностью отказаться от материальных благ, полученных сверх меры.
Но это будут уже споры следующего столетия.
Путь жизни привёл Савву — игумена Троицкого монастыря, основанного Сергием Радонежским — в Звенигород. Здесь довелось ему сделать главное в своей жизни, в этих краях он и прославился. Последняя и самая известная по источникам часть жизни Саввы Сторожевского будет связана с именем князя Юрия Дмитриевича, которого величали также Звенигородским — по имени завещанного ему удела. Об этом поведал нам и автор Жития Маркелл Безбородый. Ничего особенного на первый взгляд — весьма обычное для того времени дело: удельный князь имеет тесные отношения со своим духовником и крестником своих детей. Но встреча и объединение именно этих двух людей предварили, быть может, важнейшие для конца XIV — начала XV века события, которые при определённых обстоятельствах могли повернуть развитие Руси совершенно в неожиданную сторону.
Глава пятая
НА ГОРЕ СТОРОЖИ У МОСКВЫ-РЕКИ
Дом над рекой Москвой — это чудо.
М. М. Пришвин
После игуменства в Троицком монастыре наступает самая известная часть и на первый взгляд наиболее изученная страница в жизни старца Саввы. Он окончательно переезжает в Звенигород по приглашению князя Юрия Дмитриевича. Здесь происходит цепочка событий, в которую будут вовлечены самые известные лица и имена не только русской истории, но и всех других государств, так или иначе связанных с Русью. Он построит свой монастырь на берегу Москвы-реки, прозорливо и дальновидно предскажет важнейшие победы в сражениях с восточными недругами, благословит новую Звенигородскую династию, продолжит «Смоленскую линию» в политике, а также осуществит концептуальный подход к становлению русского варианта православной цивилизации, вдохновит строительство новых, доселе невиданных каменных соборов раннемосковской архитектуры и станет добрым помощником и наставником инока-иконописца Андрея Рублёва, создавшего благодаря этому знаменитый Звенигородский чин и не менее знаменитую «Троицу».
Перед самой кончиной Савва Сторожевский на некоторое время окажется фактически главным духовным лидером Русского Православия. С его уходом (а почти одновременно в 1406—1407 годах ушли из жизни также и митрополит Киприан, и вдова Дмитрия Донского Евдокия, в монашестве — Евфросиния, и властительный тесть князя Юрия — последний великий князь Смоленский — Юрий Святославич, и поджигатель Москвы — хан Тохтамыш) окончательно ушла в небытие и Русь Куликовская, эпоха Дмитрия Донского. Началась новая эра — разборов, смут, распрей и междоусобных родственных войн на Русской земле.
В последнее время казалось, что некоторые из вышеперечисленных обстоятельств и событий — вполне понятны и известны. Даты и имена уже традиционно выстроились в некий исторический ряд, который вроде бы подходит под логически доступное восприятие: это было тогда-то, а значит — другое произошло «после» или «до».
Но многие из таковых событий или имён рассматривались в отдельности, независимо друг от друга. Например, искусствоведы говорили о звенигородской архитектуре или иконописи Андрея Рублёва, церковные историки — о событиях, связанных с появлением Саввино-Сторожевского монастыря, генеалоги — о происхождении и семье князя Юрия, археологи — о находках новых артефактов на Городке или в окрестностях. Но в редких случаях удавалось объединить всё это в едином «котле», чтобы «сварилось» нечто взаимосвязанное и единое, в особенности в связи с именем преподобного Саввы.
Если выстроить хотя бы просто в последовательный ряд все имена и даты, летописные рассказы и житийные предания, то неожиданно можно увидеть поразительную картину. То, что ранее казалось непонятным или недоказуемым, вдруг естественно становится в ряд, занимает положенное ему место. Так из одного в другое появляется абрис несколько иных событий, которые происходили немного иначе, нежели это принято считать. Каждый человек, так или иначе связанный со Звенигородом того времени, оказывался в значительной степени связанным и с судьбой Саввы Сторожевского.
