Вот когда, по нашему мнению, и начался первый этап благоустройства этого замечательного города. Напомним хотя бы то, что епископу нужен был хороший кафедральный собор. И желательно — каменный. А князь Юрий никак не мог ударить в грязь лицом перед своим старшим братом. Одна была загвоздка — отсутствие средств. Каменное строительство, а потом — роспись храма стоили очень больших денег. Поэтому мы насчитываем таких церквей в ту пору буквально единицы.
Средства принёс, как мы помним, Булгарский поход. В 1395—1396 годах уже можно было приступать к строительству. Так и было сделано. И работы мог отчасти контролировать стареющий Даниил. Скончался он в 1397-м, в Чудовом монастыре. У князя Юрия не стало больше духовного кормчего в его уделе, к тому же поддерживающего «смоленскую» линию (о ней в главке «“Смоленский след” в биографии игумена»). Вновь возник вопрос о переезде игумена Саввы в Звенигород. И Никон Радонежский его отпускает. В 1398 году Савва оставляет игуменство в Троицком монастыре и приезжает в Звенигород, в уже основанную обитель вокруг уже существующего храма. Начинается новая страница истории удела.
И ещё. Возможно, Даниил Звенигородский познакомил, а Савва затем благословил брак князя Юрия с княжной Анастасией, дочерью великого князя Смоленского князя Юрия Святославича. Свадьба состоялась уже после похода на Булгарию (до этого не было смысла заключать брак, в связи с возможной гибелью мужа) — в 1400 году. Можно вполне предполагать, что к такому событию каменный храм Успения на Городке уже был построен!
А вдохновлял строительство уже тогда Троицкий игумен Савва. Он же стал основывать свой монастырь, чтобы затем переехать туда. Только какой это был год?
Пора сопоставить некоторые даты. Мы возьмём за основу версию, что поход Юрия на булгар произошёл именно в 1395 году. Это мы обосновывали в предыдущей главе. Теперь — о монастыре в Звенигороде.
Считается, что свою первую — деревянную церковку — Савва стал строить в 1398 году вместе с кельей. Возведена она была — повторимся — в честь Рождества Богородицы, то есть в память о Куликовской битве. Но почему именно в этом году? И зачем надо было строить деревянную церковь, чтобы потом, буквально год спустя — начать строить каменную?
А может быть, всё было несколько иначе? Вспомним, что вдова Дмитрия Донского Евдокия начала строить храм Рождества Богородицы сразу же после кончины мужа, в память о нём (1392—1393). Логично было бы и сыну — Юрию — сделать подобное в своём уделе. Поле Куликово и покойный отец — достойны были такой памяти. То есть даты — начало 1390-х — для строительства деревянного храма на горе Сторожи начинают проясняться всё больше.
Скорее всего, что деревянная церковь Успения Божией Матери на Городке — в Звенигородском Кремле — уже существовала. Иначе где бы мог проводить свои службы новый епископ Звенигородский Даниил. Он же вполне мог контролировать строительство деревянного храма на соседнем холме.
Мы попробуем утверждать, что деревянный храм Рождества на горе Сторожи начал строиться именно в начале 1390-х, одновременно с появлением аналогичного каменного храма в Московском Кремле. И возводился он не только в память об отце, но и для предстоящего переезда сюда игумена Саввы. Он не мог этого сделать только по причине неожиданного своего игуменства в Троицкой обители с 1392 года.
Таким образом, замысел о монастыре на горе Сторожи в это время уже существовал.
Такой монастырь был необходим для многих нужд. Во-первых — это духовная опора (как бы высокопарно это ни звучало). Во-вторых — это важнейшая часть городской инфраструктуры того времени, часть сакрального плана мирского града, соседствующего с градом Небесным. В-третьих, монастыри выполняли очень важные общечеловеческие и даже утилитарные функции. А именно — они становились центром духовно-психологической реабилитации, являлись чем-то вроде домов престарелых, наконец, здесь или вокруг располагался некрополь для особо важных персон, например для местного боярства и даже князя. К примеру, Юрий Звенигородский никак не мог знать о том — будет ли он когда-нибудь на великокняжеском престоле или нет. И хотя его родственники были похоронены в московских соборах, он вполне мог предполагать, что упокоится на «отчине» — в Звенигородской земле. А свой монастырь для этого — самое богоугодное место. Не случайно именно в XIV столетии начали формироваться важнейшие усыпальницы Руси: митрополитов — в Успенском соборе Московского Кремля, московских князей — в Архангельском соборе, женщин великокняжеского дома — сначала в монастыре Спаса на Бору, а затем — в Вознесенском, «Стародевичьем», наконец, высшего духовенства и аристократии — в монастырях Богоявленском, Чудовом, а также Спасо-Андрониковом, Рождественском, Симоновом, Даниловом. То есть в Москве и за городом. И теперь также — в ближнем Звенигороде.
Поэтично выглядит история о том, как старец Савва впервые попал на гору Сторожи в изложении Маркелла Безбородого и затем — автора его жизнеописания в XIX веке епископа Леонида (Краснопевкова). Последний описывает эти события так: «Звенигород был в то время оплотом для Москвы при нашествиях врагов ея Литовцев и Поляков. Течение Москвы реки от запада к востоку наводило их на этот город — щит столицы. Впереди его, на левом возвышенном берегу располагались военные сторожи. Обходя места окрест города, Савва поражён был благоуханием диких цветов и красотою местности Сторожевской, покрытой величественным лесом на горе, открытой по течению реки, совершенно уединённой, хотя и близкой к жилищам человеческим».
