Одним из последних известных фактов биографии Маркелла является сообщение о том, что он перестал быть игуменом, а затем, в 1557 году, поселился в Антониевом монастыре. Здесь за полгода он создаст ещё одно Житие, принёсшее ему известность, — Никиты, епископа Новгородского. Затем Маркелл отправляется в Москву, возможно, работает в сфере гимнографии по заказу весьма высокопоставленных особ (предполагается, что даже самого Ивана Грозного). На этом сведения о нём исчезают из документов.
В некоторых источниках встречается странное написание имени Маркелла — Марко. Это «итальянизированное» имя может многое говорить об этом человеке. Не только о широте его кругозора и образования, но и, возможно, даже о происхождении.
Остаётся только прояснить, почему игумен Хутынский носил прозвище Безбородый. Оно не могло быть случайным. Ведь борода являлась одним из важнейших отличительных признаков для православного христианина того времени. Она не означала просто «мужественность». Борода символизировала приближающуюся старость, а значит, — соединение с жизнью вечной и предвосхищение возможной святости. Она указывала черты национального характера, столь важные для Руси.
Так почему же такой человек назывался Безбородым? Похоже, что мы имеем здесь дело с ситуацией довольно редкой. Есть люди, у которых борода не растёт или растёт крайне скудно. Как пример можно привести внешнее описание воина Нестора из древнерусского иконописного подлинника (нечто вроде пособия для иконописцев): «Бороду имея едва сущу».
Видимо, у Маркелла не было бороды. Это определяло немалые проблемы в его жизни. В отношении бород к монашествующим и священникам предъявлялись особые требования. Было даже такое неписаное правило — «не принимати в лавре безбрадого». Ещё проблематичнее было так называемым «голоусым», то есть безбородым юношам. От «женовидных лиц» у мужеского пола, как писал Нил Сорский, требовалось «сохраняться» с особой тщательностью.
Однако Маркелл был даже игуменом монастырей, вошёл В историю Церкви как настоящий подвижник. И отсутствие бороды нисколько не помешало ему в этом. Что и даёт нам право сделать вывод: он был действительно выдающимся деятелем своей эпохи, возможно, ещё недооценённым нами по достоинству.
Отметим в связи с этим ещё один поразительный факт (наряду с зашифрованными текстами Маркелла, о которых мы уже говорили). Этот славный агиограф после Жития Саввы Сторожевского написал Житие святителя Никиты Новгородского, который, как известно, также был... безбородым! Случайность это или нарочитый выбор? Во всяком случае, мы видим ещё одну загадку, оставленную нам автором для продолжительных выяснений.
Существует мнение, что, возможно, и Житие Саввы Сторожевского, и текст Службы ему могли быть написаны немного ранее 1547—1552 годов, когда в них было просто кое-что вставлено. Наводит на эту мысль сам текст Жития, где сказано, что начало оно составляться по просьбе братии Саввино-Сторожевской обители. Вот что писал по этому поводу автор: «Не об ухищрении слов заботясь, но простыми письменами написали, призывая святого сего к Богу на молитву, боголюбивым и благонравным на послушание и пользу. Повинуясь повелению великого отца и первопрестольника великой и апостольской Церкви, русской митрополии преосвященного, имею в виду Макария, митрополита всея Руси, отцы этой обители умолили его о сём подвижничестве, и меня убогого понудили писать, чтобы всем было известно о святом этом и навеки памятном муже».
Если «отцы этой обители умолили», то, значит, они уже давно почитали старца Савву как святого. По косвенным данным местное почитание Звенигородского чудотворца началось ещё в конце XV века, около 1490-х годов. Но могло ли тогда появиться его Житие? Вряд ли. Ведь тогда не было бы необходимости монастырской братии обращаться с такой просьбой к митрополиту. Да и не сохранилось (или не существует) ни одного экземпляра или списка с такого Жития.
Всё это означает, что Маркелл Хутынский был первопроходцем. Возможно, он даже первоначально создал Службу в память о старце, а уже потом — Житие.
Вот что он сам поведал, рассказывая о кончине Саввы: «И взяв святое тело его, положили его на ложе и с надгробными песнопениями достойно проводили, земле предав в созданном им монастыре, где и доныне память его совершается». «Совершение» некоторой памяти, то есть Службы преподобному в его монастыре ещё ранее официальной канонизации, буквально подтверждается Маркеллом. Некоторые исследователи (ещё с XIX столетия) так и считали, что Савва Сторожевский был причислен к лику святых намного ранее Соборов XVI века. Ведь память о нём можно найти в обиходе Троицкого монастыря, который создавался в 1530-е годы — до 1547-го, где под 3 декабря можно было найти следующую запись: «Въ той же день Саввы Сторожевскаго, Славословие». Явное упоминание славословной службы — до Соборов 1547 и 1549 годов. В наши дни историки подметили и некоторые другие косвенные указания на факт возможной более ранней канонизации. В Троицких сборниках второй половины XVII века неожиданно встречаются упоминания о дне перенесения мощей Саввы Сторожевского, которое происходило... 30 апреля, а это совершенно неизвестное событие. И ещё: в купчей грамоте 1530-х годов Савва уже назван Чудотворцем, а в некоторых рассказах о чудесах, помещённых в Житии и происходивших в конце XV — начале XVI столетия, упоминаются икона и «рака» преподобного. То есть почитаемые святыни уже были!
О Службе Савве Сторожевскому надо сказать несколько отдельных слов. Как мы уже говорили, её написал также Маркелл Хутынский. Знатоку церковного пения это не составляло особого труда. Однако некоторое время было много споров относительно того, кто является её автором (Службы святым, как известно, авторами не подписывались). И «виноваты» в этом были те самые знаменитые «шифровки» самого Маркелла, которые он оставлял в виде акростихов в созданных им Службах (дабы хоть таким образом оставить в них своё имя). Почему «виноваты»? Да потому, что в некоторых написанных им Службах (главные из подготовленных Маркеллом — Никите Новгородскому, Никите Переяславскому и Иоасафу, царевичу Индийскому) эти шифровки есть, а вот в Службе Савве Сторожевскому — их вообще нет (как и в Службе Макарию Калязине кому). Непонятно — почему?
Однако Служба и Житие преподобного Саввы создавались значительно ранее других известных трудов гимнографа Маркелла Безбородого. Этим и можно объяснить такое различие. Будучи моложе, он либо не знал, либо, скорее всего, ещё побаивался и не позволял себе такое вмешательство в текст богослужения — в виде закодированного краегранесия — зашифрованного акростиха с собственным именем. И уж точно он не был готов тогда к созданию азбучного акростишия с включением в него сокращённой подписи. Хотя благодаря своим «шифровкам» он стал одним из основателей традиции азбучных канонов на Руси, которая была подхвачена и развита только столетие спустя — в XVII веке.
Вот для примера один из образцов «шифровки» Маркелла, которую он оставил в Службе Иоасафу, царевичу Индийскому. Если мы начнём последовательно выписывать начальные буквы тропарей, построенных в виде акростиха, то прочитаем: «Цр iасф пне млбн прншу в пснх убги Мркл». Краегранесие здесь сочетается с исключением большинства гласных букв. А если мы попытаемся их вставить в нужные места, то легко прочтём: «Царю Iоасафу пъние молебно приношу въ песняхъ убогiй Маркеллъ». Излюбленная подпись гимнографа и агиографа — «Мркл» — встречается часто в заглавных буквах строк его трудов.
