— Ты, конечно, та еще горячая штучка, но далеко не дура. — Дима присел рядышком на кровать и как-то незаметно для меня стал ближе, приобнял, почти перетащил меня к себе на колени… — Просто этот Халявкин знал твои болевые точки, а после того, как я на него надавил и обрубил концы с клубом, решил мне насолить.
— Вот мерзавец!
«И как я только могла связаться с таким?» — до сих пор не укладывалось в моей голове.
Но с другой стороны, тогда у меня не было бы Богдана… Моего любимого мальчика.
— Не беспокойся, он еще ответит за свое. Мои люди собрали прелюбопытнейшую информацию на него, обо всех его похождениях и махинациях, а также планах прибрать к рукам бизнес тестя.
— Его жена лояльна к изменам, — поморщилась я, вспомнив искривленную философию Мари.
— А тесть нет. Поэтому мои люди уже перенаправили эти сведения ему.
Я покачала головой. Глеба мне жалко не было, пусть бы и получил то, что заслужил. В ловушку с Мариной я загнала себя сама, не выслушав Грача сразу. И весь тот эмоциональный ад, который пережила за эти дни, тоже, получается, сотворила собственными руками, но…
— Это все равно не отменяет того факта, что ты мне врал, Дима, — тяжело выдохнула я и выпрямилась, чтобы выскользнуть из его объятий. Правда, Грач не пустил. — Знал, что у меня проблемы с доверием, и все равно…
— Я ошибся, Птичка, — признался он. — В этом я серьезно ошибся, струсил. Твоя реакция на это все была для меня загадкой, а я слишком боялся тебя потерять, чтобы рисковать.
— Расскажи ты мне все сразу, Дима, и я не стала бы закатывать истерики, — попыталась убедить его в собственной правоте я. Хотя мы оба уже знали, что я страдаю категоричностью. — Возможно, я бы даже все поняла правильно, и все было бы иначе.
— А теперь? — словно бы окаменел Грач.
— А теперь я больше не знаю, как тебе верить…
ГЛАВА 25
— То есть это все? — спросил меня Грач. Его голос охрип от едва сдерживаемых чувств.
Я видела, что причиняю ему сейчас боль вот такой своей реакцией, но не могла иначе. Возможно, с Мариной все было именно так, а не по-другому. Дима развелся. Только то, что он знал мое прошлое и все равно солгал о таком значимом факте собственной биографии, не давало мне до конца расслабиться.
Кто мог поручиться, что, если я вновь ему доверюсь, Грач не солжет опять? Что, если через несколько недель или месяцев, а может, через год я ему надоем, он поймет, что все это было несерьезно, и бросит нас?
Мне было страшно.
— Я не знаю… — пробормотала я, застыв за его спиной. — Правда не знаю, Дима.
— Хорошо, — вдруг кивнул Грач, а я испытала такое разочарование от его согласия, что едва не взвыла. — Будь по-твоему. Не можешь мне верить больше — не верь.
Мужчина метнулся к окну, оставив меня глупо пялиться на его напряженную спину.
— Ненадолго же хватило твоего терпения, — фыркнула я. — Мог бы и подольше поуговаривать, а то словно гора с плеч свалилась.
Такая претензия прозвучала смешно, но смеяться не тянуло никого из нас.
— А толку мне тебя уговаривать? Я все равно не смогу заставить тебя поверить мне, это невозможно, — пожал плечами Грач. — Зато я сделаю так, чтобы ты сама захотела вновь мне довериться. И буду ждать столько, сколько для этого потребуется.
— Что? — опешила я.
— Только не думай, что ждать буду в стороне. Даже не надейся на такое, — заявил вдруг Дима. — Слова надо подкреплять действиями, так что я готов каждый день доказывать тебе, что я тот, кто тебе нужен.
Мужчина зашел в ванную комнату, а вернулся оттуда с бархатной красной коробочкой в руке. Я затаила дыхание.
— Это все должно было быть не так, — расстроенно покачал головой он, а потом вдруг встал передо мной на колени, открыл коробочку и… — Марго, ты выйдешь за меня?
Когда-то я необыкновенно сильно хотела услышать эти слова, мечтала о белом платье и идеалистичной модели семьи. А потом сама себя убедила, что брак — пережиток прошлого и женщина вполне способна счастливо прожить без этого всего.
Сейчас же не могла оторвать взгляд от аккуратного колечка с красивым бриллиантом. Изящного, очаровательного, не помпезного, но по-настоящему шикарного обручального кольца…
— Это из-за того, что я беременна? — брякнула я, но, проследив, как сильно вытянулось после моих слов лицо Грача, поняла, что просчиталась. — Ой.
— Ты беременна? — просипел он.
— Срок маленький еще. Я только сама недавно узнала, — сжала переносицу двумя пальцами я. — Понимаю, это все очень неожиданно и мы предохранялись, но…
— Замолчи, Марго.
— Что? — вскинула на него недоуменный взгляд я.
— Замолчи.
Грач сжал меня в объятьях и впился в рот поцелуем. Жадным, страстным, голодным, который почти сразу же сменился нежным, трепетным, ласкающим…
— Я люблю тебя, Птичка, — выдохнул мужчина.
— Любишь? — просипела я.
И даже ущипнула себя за руку, чтобы убедиться: происходящее не сон.
— Люблю, — улыбнулся Грач. — Тебя, нашего малого и того, кто еще не родился.
— Так уверен, что это будет мальчик?
— Сначала мальчик, потом девочка, — сказал Дима, целуя меня в уголок губ.
— Еще и девочка? — притворно возмутилась я. — Ты же не ищешь серьезных отношений, а тут устроил показательное выступление, кинулся в романтику и развел стол заказов на пол младенца.
Я просто не могла не подковырнуть его. Природная вредность меня подзуживала сейчас щелкнуть мужчину по носу, чтобы не казался таким неприлично счастливым.
— С тобой, Марго, я хочу всего, о чем раньше даже не задумывался, — не стал отшучиваться Грач, наоборот, стал вдруг очень серьезным.
— Так уж и всего? — хмыкнула я.
— Всего и сразу, — твердо сказал он. — Позволишь?
Внутри меня разгорался пожар радости. Хотелось и плакать, и смеяться, и обниматься, и налопаться мороженого… В общем, желания были противоречивыми, а ощущения незнакомыми и такими сильными, что меня потряхивало от охвативших чувств. И, казалось, с Димой сейчас происходило то же самое…
— А не заболел ли ты, часом? — уже откровенно издевалась над Грачом я. — Я тебя не узнаю. Дрожишь, глаза блестят, на романтику потянуло…
— Разве что тобой, — хмыкнул Дима. — И выздоравливать не собираюсь. Так что? Ты долго будешь меня мучить?
— Я-а?!
— Марго, ты станешь моей женой? — повторил он главный сейчас вопрос и впился требовательным взглядом в мое лицо.
Я сглотнула. Решение уже крутилось на кончике языка, но озвучить его я не решалась.
