Последние несколько метров… Зычный голос сопровождающего:
— Эннари Янт к главе клана.
И старая дубовая дверь захлопнулась за моей спиной, отсекая все пути к бегству.
— Мой лорд… — я остановилась у входа, незаметно осматриваясь.
Глава — в кресле у стола, напротив него — Озас, оба расслабленные, довольные. Перед ними бокалы с вином, какие-то бумаги. Похоже, эти двое уже обо всем договорились.
— Что ты там застыла? Проходи, — Видан небрежно махнул рукой, подзывая меня поближе.
— Госпожа Эннари… Нари, наконец-то, только вас и ждем, — просиял Ралд, резвым козликом подскакивая с места. — Рад, что вам лучше. Я беспокоился. Надеюсь, теперь мы будем видеться чаще. Вот…
Он суетливо подхватил со стола резную шкатулку из драгоценного белого дерева, поднял крышку, и меня ослепил блеск бриллиантов.
— Это вам. Мой скромный дар. Колье… В честь, так сказать, счастливого события.
— Господин Озас, — быстро убрала руки за спину, чтобы разгоряченный «жених» не вздумал мне ничего совать. С него станется. — Я не могу взять, вы же знаете. Не полагается принимать подарки от посторонних мужчин.
— Бери, — надменно усмехнулся глава. — Разрешаю.
— Но лорд…
— Озас не посторонний, а твой будущий муж. Да-да, ты не ослышалась. Мы с ним уже обо всем договорились и даже заключили соглашение. Сейчас ты поставишь подпись, и оно вступит в силу.
Видан внезапно посерьезнел, расслабленности как не бывало. Расправил плечи, подался вперед, опираясь ладонями о поручни кресла, поймал мой взгляд и произнес негромко, вкрадчиво — но только глухой не уловил бы стальных ноток в подчеркнуто мягком голосе:
— Надеюсь, ты рада, как и полагается достойной дочери Фениксов. Но на всякий случай напомню, что подписать соглашение может и опекун, если девушка признана недееспособной. С теми, кто долго болеет, да еще и память теряет такое случается, знаешь ли… Так что давай по-хорошему, девочка.
От неприкрытой угрозы, прозвучавшей в его словах, по спине пополз липкий холодок.
Этот мерзавец на все способен. Его целители что угодно подтвердят, и я в этом случае уже никогда не выйду из клана. Значит, надо подыгрывать и тянуть… тянуть время, в надежде, что Василиск успеет прийти и, как настоящий рыцарь, спасет даму от ядовитого гада. Потому что соглашение я точно подписывать не буду. Сделаю все, вывернусь наизнанку, но не подпишу.
— Благодарю за заботу. Подчиняюсь вашей воле… дядюшка.
От подобного обращения Видана заметно перекосило, а я продолжила, делая вид, что не замечаю его реакции:
— Но хотелось бы прежде взглянуть на соглашение. Почитать…
— Что там читать? — опекун недовольно сдвинул брови. — Я одобрил, этого достаточно.
— Ваше одобрение очень важно для меня. И все же интересно, что жених готов выделить своей будущей жене.
— Конечно-конечно, пусть посмотрит, — оживился торговец. — Уверен, вы останетесь довольны, Эннари.
Глава помедлил, но все-таки кивнул, пусть и неохотно, и я, подсев к столу, потянула к себе бумаги.
Читала долго, нарочито медленно, старательно шевеля губами и водя пальцем по строчкам.
— Вот тут написано, что господин Озас жалует мне к свадьбе драгоценные камни. Гранаты, сапфиры. А как же изумруды? Франские? Их в перечне нет, — тоном обиженной маленькой девочки произнесла я наконец. — А Кетре он их подарил, между прочим. Сестра сама говорила. Я тоже хочу, — без зазрения совести сдала я кузину.
Видан нахмурился. За открытым окном испуганно зашелестели кусты, а Ралд пообещал торопливо:
— Будут изумруды. Сейчас впишем.
В течение следующего часа я стала счастливой, хоть пока и потенциальной, обладательницей летнего загородного домика в окрестностях столицы, кареты и собственного выезда с четырьмя лошадьми вороной масти, комнатной собачки страшно дорогой и редкой породы, уникального собрания сочинений архимага Циона. А мое годовое жалование увеличилось в три раза.
Другая на моем месте рыдала бы от восторга, а я… Я считала минуты до появления Граэма.
Прости, Ралд, но на самом деле мне нужно не это.
Время шло, опекун постепенно терял терпение, и, когда начало казаться, что он вот-вот взорвется, за дверью послышались голоса.
— Простите, лорд, но сюда нельзя. Глава занят… Очень занят, — почтительно бубнил знакомый мне маг.
— Это для других он занят, а для меня свободен, — весело возражали ему. — Мы старые друзья. Уж кого-кого, а меня он всегда рад видеть. В любом случае. Так что с дороги, любезный… Я сказал, с дороги.
Раздался грохот, звук падения, дверь отворилась, и в комнату стремительной походкой ворвался Василиск.
— Видан, — расцвел он в плотоядной улыбке. — Нам необходимо поговорить.
Остановился, обвел взглядом присутствующих, заметил меня и улыбнулся еще шире.
— Эннари, дорогая, вы тоже здесь? Замечательно. Сейчас все и обсудим. По-родственному, так сказать. По-семейному, — бодро провозгласил он.
— Лорд Граэм… — глава поднялся навстречу гостю. На фоне безмятежного, несокрушимого спокойствия Василиска его внутреннее напряжение особенно бросалось в глаза. — Я сейчас… немного занят. Не могли бы мы встретиться позже?
Последние слова Граэм произнес без запинки и паузы, тем же ровным тоном, что и предыдущую фразу. Словно говорил о чем-то давно известном и само собой разумеющимся. Например, о погоде. Я-то ждала предложение о замужестве и была к нему готова, а вот опекун, похоже, решил, что у него начались слуховые галлюцинации.
— Что? — переспросил он недоуменно.
— Я. Прошу. Руки. Эннари, — повторил Василиск. На этот раз громко, четко и раздельно. Подумал и добавил, видимо, чтобы уж точно не возникало больше вопросов: — Хочу жениться.
Глава выпучил глаза и сглотнул. Озас выронил злополучную шкатулку с бриллиантами, которую я так и не взяла и которую он все еще сжимал в руке. Кусты под окном потрясенно закачались и судорожно закашлялись. Я наклонила голову, скрывая улыбку. И только Граэм остался убийственно невозмутимым.
— Но… — начал Видан.
— Да-да, я знаю, что вы сейчас скажете, — отмахнулся Василиск. — Поверьте это не имеет значения, я уже все для себя решил. Так что, давайте, поскорее уладим формальности, подпишем бумаги и разойдемся каждый по своим делам. Мне еще благословение у матери невесты получать.
— Эннари — лишенка.
— У каждого свои недостатки, — хмыкнул Аллан, и я подавилась воздухом, услышав в чужом мире до боли знакомую фразу.
— У нее нет приданого.
— Мне и свое-то золото некуда девать. Что я с чужим буду делать?
— Но ваши родители, они…
