— Что значит, выбрал? — пробормотала я, слегка ошарашенная воробьиным напором. — А если я против? Отказаться от подобного «счастья» можно?
— Нет! — птиц даже на месте от возмущения подскочил, а его ментальный крик заставил меня отшатнуться.
В общем, сразу стало понятно, что самоотвод взять нельзя, и мое мнение на этот счет не учитывается. О чем мне и заявили твердым, не терпящим возражений тоном.
— Я ждал… долго ждал того, кто подходит. Чуть не растворился в небытие. Мы, если долго не воплощаемся, слабеем… уходим навсегда. Я, как тебя почувствовал, сразу явился. С драконом поспорил… Он сердился, что без очереди… не по правилам. Но я убедил, — феникс возбужденно переступил с лапы на лапу. — Теперь ты — это я, я — ты. Навсегда.
Мда…Вот уж удружил, так удружил. Нет, я, конечно, все понимаю, даже сочувствую, но у меня своих проблем хватает.
— Я в испытании не участвовала, проверку не проходила, — попыталась отбиться от сомнительной чести стать избранницей местного мистического зверя.
— Участвовала. Проходила. Мы тебя проверяли. Я. Дракон. Лес.
— На родовом алтаре артефакт не загорелся.
— Не имеет значения. Это ваши, людские ритуалы.
— Ты не объявлял о своем рождении, никого не звал.
— Мое право. Хочу объявляю и зову, хочу сам прихожу. — невозмутимо отозвался пернатый. И небрежно повел крылом, отсекая мои доводы.
Все более-менее подходящие аргументы закончились, и я, в отчаянии, выдала последний, на мой взгляд, самый важный:
— Да я вообще не из этого мира и к Фениксам не имею отношения. Я не Эннари Янт.
Птиц насмешливо сверкнул янтарным глазом.
— Знаю. Ты — странница, блуждающая душа. Но огненный дар у тебя всегда был. Я сразу почуял родственную искру. Фениксы не моего, чужого мира отметили твоих предков. Потому и сюда сумела прийти, заменить пропащую.
Вот это новость.
— И давно ты понял, что я иномирянка?
— Не понял. Знал. Всегда, — самодовольно поправил пернатый и повторил свое загадочное: — Я — это ты. Едины. Говорю так же. Твоими словами.
Птиц энергично прищелкнул клювом, а я обогатилась новой информацией.
Оказывается, когда зверь устанавливал мысленную связь с человеком, он тем самым как бы «подключался» к избраннику, и для общения выбирал образы и фразы напрямую из его сознания. Так было проще и легче разговаривать. Взаимодействовать.
— Я только начал, но скоро доберусь до памяти предков. Подожди, я быстро учусь, — гордо приосанился феникс.
Память предков? Этого еще не хватало.
Вспомнила ядреный юмор деда, его крепкое назидательное слово, представила, что юный зверь из этого всего почерпнет и вынесет, и так впечатлилась открывшимися перспективами, что даже зажмурилась.
— Может, ну ее, эту память? — предложила с надеждой. — Обойдемся своими ресурсами, а?
Как выяснилось, нет, не обойдемся.
— Тебе нужно расти. Мне нужно расти. Мы еще тусклые, в полную силу не вошли. Надо использовать все. Нельзя показываться. Опасно, — пояснили мне. — Узнают, уничтожат. Тебя. Тогда я тоже исчезну.
Да… перспектива вырисовывалась невеселая. Хилая, практически новорожденная магичка и свалившееся на нее недоразумение в виде такого же уязвимого, слабого пока феникса. На нас в любой момент могут открыть охоту — те же Янты, в первую очередь. Так что, пока не наберемся опыта и мощи, не научимся давать отпор, придется скрываться.
Птиц, видимо, разделял мои сомнения. Понурился, распушился печально, даже задорный хохолок, и тот поник.
— Ничего… — начала я.
— Всех порвем? — тут же встрепенулся пернатый. — Нет… не так вроде… Прорвемся?
— Выживем, — подмигнула я. — И порвем, если понадобится. Двое — уже команда. И сочувствующие есть. Для начала неплохо. Все у нас получится. Только вот что мне с тобой делать, когда из клана выйду?
— Ну… — замялся феникс. Отвел взгляд как-то подозрительно смущенно. — Выход из клана… Хм… Тут такое дело…
Продолжить он не успел. В коридоре послышались шаги, и вскоре в дверь постучали — птиц едва успел нырнуть в невидимость.
Нам помешали на самом интересном месте.
Стук повторился — громкий, по-хозяйски уверенный. Так мог грохотать человек, твердо убежденный в своем праве вламываться в любое помещение поместья. В том числе, и в мою спальню.
Поморщилась и поспешила открыть дверь, пока ее не выломали. А то потом придется Джалсу на место все ставить, тратить время и силы.
— Глава клана просит… — застывший на пороге слуга ощутимо запнулся на слове «просит», смерил меня взглядом, презрительно дернул уголком губ, но сдержался и, заложив руки за спину, продолжил: — Просит Эннари Янт, невесту наследника, присутствовать сегодня вечером на торжественном ужине в честь эйрэ Фарна.
Видан меня просит? Открыто признает невестой Кайдена? Где-то в северных Согарских лесах точно сдох волкодлак, не иначе. Правда, говорят, все они вымерли еще лет тридцать назад, но как иначе объяснить удивительную, просто-таки феноменальную любезность опекуна?
— А матушка? — осторожно поинтересовалась я.
— Леди Мьирра также приглашена, — сухо уведомили меня.
Однако… С каждой минутой все занятнее и занятнее.
Слуга не уходил, ждал положенного ответа. Отказаться значило оскорбить, и я, склонив голову, произнесла принятую в таких случаях фразу:
— С благодарностью принимаю.
Мужчина тут же молча отступил, развернулся и направился прочь по коридору. Даже не кивнул на прощание — много чести какой-то там лишенке. Любопытно, как бы он отреагировал, если бы узнал, что в спальне у меня сидит сейчас тот самый клановый феникс, которого никак не может дозваться ни Видан, ни его отпрыски?
Не отказала себе в удовольствии — сладко улыбнулась вслед дядюшкиному посланнику и с чувством выполненного долга, поплотнее закрыла дверь.
— Эй, ты здесь? — позвала, быстро оглядев пустую комнату.
Никакого ответа.
— Феникс?.. — предприняла я новую попытку.
— Ушел в себя. Просьба не беспокоить, — невнятно буркнули где-то на краю сознания.
Да, чувствую, нелегко нам придется. У птица и так характер — не сахар, а если его помножить на земной словарный запас, получится вообще нечто сногсшибательное. Причем, в прямом смысле этого слова.
Ладно. Будем бороться с пернатым его же оружием.
— Послушай, Фень… — начала я.
Эффект оказался потрясающий.
— Как ты меня назвала? — завопил птиц, мгновенно «проявляясь». Крылья расставлены, перья встопорщены, даже хохолок, и тот вопросительным знаком изогнулся от возмущения.
