А теперь плохая новость. Не успел я порадоваться обретенной свободе и открывшимся передо мной перспективам магического мира, как меня отправили в школу. Прощай, воля вольная! Я и так почти всю свою прошлую жизнь только и делал, что учился. Сколько ж можно, пощады! Шесть годиков всего погулял. Из них четыре с половиной в полубессознательном состоянии. Все равно что летние каникулы: три раза моргнул — и снова сентябрь, здравствуй, школа! Правда, в этом мире учебный год начинается не осенью, а весной, да и длинных летних каникул здесь нет. Дети отдыхают трижды в год, но довольно долго — около месяца. Вполне достаточно, чтобы как следует развеяться и при этом не забыть все, чему их учили.
Конечно, школой наши занятия можно назвать лишь с некоторой натяжкой. Больше это напоминает детский сад. Присматривают, чтобы не разбегались, не шкодили, и с младых ногтей приучают к принудительному неоплачиваемому рабскому труду. Садик строгого режима! Да, условия здесь разительно отличаются от моего старого уютного мира, где ребенок лет до двенадцати может не осознавать, что булки не растут на деревьях и для того чтобы жить, надо работать. А ведь еще сто лет назад у нас такого тоже не было. В шесть лет нужно было уметь и печку растопить, и обед приготовить, и вещи постирать. Кому-то пришлось бы с детства работать в поле, кому-то — кормить многочисленных животных, убирать навоз. Тут уж как карта ляжет.
Мне крупно повезло, что я родился в семье учителей и меня почти не заставляли тяжело работать. Можно сказать, элита, интеллигенция! Но даже мне иногда приходится готовить обед или убирать, причем всю огромную школу! Дальше — больше, в двенадцать ты уже полноценный труженик, можешь начинать невесту себе подбирать. Ну или жениха… Будь добр, умей позаботиться о себе сам. Еще и за братьями-сестрами присмотри, потому что мать уже не справляется, а отец, вполне возможно, погиб на войне или просто весь день работает в поле как вол, чтобы вас всех прокормить.
(Тоненьким голосом)
“Папа, папа, почему коробки, которые ты подарил мне на совершеннолетие, совсем пустые?”
(Грубым)
“Собирай в них свои манатки и вали из моей хаты!”
Что-то в таком роде… В общем, чую, мои сладкие деньки тоже подходят к концу. Ждут меня трудовые будни. А ведь я только-только начал развиваться, магию осваивать! Ох, чувствую, сбегу я от вас, изверги. Уйду в монастырь, обиженный богатырь, брошу учебу, пойду в лес, в чащобу, не терплю людей, легче жить среди зверей, буду маг — Маугли, гули — на угли, от магмы твари полегли. Немо, а ну дай-ка мне бит, зайка, у меня тут вдохновение, прояви терпение!
А пока я сокрушался, строил планы побега и сочинял рэп, ко мне вразвалочку подошел крепкий бутуз, упитанный, пухлощекий — настоящий хомяк! А за ним еще парочка таких же — его подхалимов. Ну чего вам, смертные, не видите, дева в печали? Попадете под горячую руку, раздавлю же вас, как клопов!
— Это ты Юла? Я Салан, ну, меня все знают. Мой папа тут самый главный. Колоче, я лешил, что лазлешу тебе быть моей невестой! Воть.
Бутуз забавно развел пухлыми ручками и, видимо, заключив, что тема разговора исчерпана, а мнение мое никого не интересует, да и в принципе неважно, покосолапил дальше по своим делам. Подхалимы за его спиной виновато и с некоторой опаской зыркнули на меня и отправились следом за своим “бэби-боссом”.
А я так и стоял посреди класса с выражением Щелкунчика на лице, не зная, плакать мне или смеяться.
Ох и попляшешь ты у меня, бутуз!
Глава 8. Наставник
Стою перед дверью учителя. Ручки уже немного дрожат. Операция “Книгоед” начинается. Не облажаться бы в первый день! Наконец выглянул хозяин — худощавый морщинистый старичок с густыми усами, крохотными бровями и лукавым взглядом. А еще этот забавный нос-картошка… И кого он мне напоминает? Ну точно, Эйнштейн! Только аккуратно уложенные волосы несколько сбивают с толку.
— Добрый день, наставник Э… Брандоар!
Тьфу ты, чуть не оговорился!
— А, это ты, Юла? Гм-гм. Проходи. То есть тебя ведь зовут… Ох, во имя богов, как же… Киара, ведь так?
— Да, учитель.
Голос у него сиплый и хрипловатый, но вполне приятный, даже добродушный. А еще он постоянно слегка покашливает, будто горло прочищает, что поначалу немного раздражает.
— Эх, все-таки старость берет свое! А ведь раньше я никогда не жаловался на память. Ты уж прости, прозвища слишком часто становятся вторыми именами. Можешь называть меня Бранд. Не люблю свое полное имя. Слишком официальное… Напоминает армию. Будто сам генерал Роэль тебя на доклад вызывает. “Есть, господин грандмастер, так точно, господин грандмастер!” Тьфу!
Он выпрямился по стойке смирно, изображая местный аналог воинской чести: левая рука сжата в кулак и приставлена к груди, а правая вытянута назад и обозначает клинок, голова высоко поднята, а в глазах — щенячья преданность отечеству. Честно говоря, в его исполнении эта бравада выглядела даже комично. Я улыбнулся. А ведь хороший старикан, веселый! Хотя обычно весь такой грозный, серьезный, чуть ли не молнии мечет из-под своих седых бровей.
— Спасибо. Зовите меня Юла, я привыкла уже. К тому же это прозвище я, можно сказать, сама и придумала.
— Ах вот как, так оно что-то значит? Я, признаться, не силен в этих ваших молодежных словечках… Может, просветишь старика?
— Наверное, проще всего будет показать. Это займет всего пару минут. У вас найдется листок бумаги и спичка? И еще какая-нибудь нитка?
Мастер был явно заинтригован таким поворотом.
— Спички? У меня их нет, к сожалению. А магический огонь тебе не подойдет?
— А, простите, я не подумала. Тогда сойдет любая тонкая щепка или веточка. Но она должна быть ровной и прочной.
Учитель привел меня в небольшую комнату, которая выполняла функцию его лаборатории. Здесь царил творческий беспорядок. По углам стояло несколько незнакомых мне приспособлений и станков. На стеллажах разложены склянки с высушенными растениями, разноцветные кристаллы, слитки металлов, множество стеклянных трубок и колб. Имелся даже небольшой шкаф с прозрачной стенкой и характерными отверстиями для рук. Вытяжная вентиляция? По центру стоял огромный стол, заваленный книгами, инструментами и с явными следами каких-то незавершенных опытов.
Старик пошарил по полкам, собирая мой нехитрый “заказ”. Если судить по внешности, то ему уже явно за семьдесят. Хотя вполне возможно, он даже старше — говорят, могущественные маги живут дольше простых людей. Думаю, все дело в магии Исцеления. По слухам, он лишь недавно ушел в отставку и хотел простой спокойной жизни вдали от бурлящих событиями городов. А потому вернулся в свой родной поселок. Наверное, я даже прихожусь ему каким-нибудь пра-правнучатым племянником… племянницей, но помнят об этом родстве разве что старые учетные книги в сельской ратуше.
Занимался он лишь обучением новичков, видимо, чтобы скрасить свою "пенсионную" жизнь, да и попросту не заржаветь от старости. Говорят, что он сказочный богач, хотя по виду этого совсем не скажешь. Невысокий и тощий, но крепкий с виду старичок. Лицо добродушное, в светло-голубых глазах читается стальная воля и недюжинный интеллект. Что, впрочем, совершенно естественно для мага. Это же наши хлеб и соль. А еще там горит огонек озорства. Ну если так, с этим дедом мы найдем общий язык!
