— Просто пообещай.
— Хорошо, Ярослав, обещаю, — сдался отец, затем указал взглядом на дверь. — Отправляйся пока в свою комнату, отдохни, а я попрошу кого-нибудь пригласить Крюгена. Не нравится мне твое состояние.
Я молча направился в свою комнату. Странные и неоднозначные чувства я испытывал в эту секунду, мне о многом необходимо было подумать.
Во-первых, нужно было понять, что делать дальше и как действовать. Правда, для этого неплохо бы знать, на какое время меня вернули. Может быть, я покину свое юношеское тело прямо сейчас, а может мне предстоит прожить жизнь заново — это конечно было бы хорошо. Даже слишком хорошо.
Еще необходимо поговорить с духами рода и получить от них хоть какие-то объяснения, но предки неохотно выходят на связь.
За всю жизнь мне удавалось поговорить с прародителями рода лишь однажды — в день моего шестилетия, во время обряда принятия в род, в этот день открывался доступ к родовой силе. И я плохо уже помнил, о чем со мной говорили предки. Что-то о чести, об ответственности перед семьёй, о защите и помощи. В общем, что-то высокопарное, и наверняка эти банальные церемониальные фразы произносят для каждого нового Гарвана.
Насколько я знаю, чтобы поговорить с живыми, духам приходится тратить немало сил. После каждого такого разговора родовое древо теряло половину сил, после несколько месяцев уходило на их восстановление. Но попытаться стоит — всё-таки дело не пустяковое.
Во-вторых, меня интересовало, куда же делся браслет? Почему его больше нет в прошлом? То, что браслет был не простым оберегом, а чем-то бо̀льшим, я понял, когда впервые попытался его снять. Тогда у меня ничего не вышло. Тонкий кожаный шнурок нельзя было разрезать ни ножницами, ни самым острым ножом, ни даже артефактами, которые легко резали камень. Да и сам браслет сидел на запястье плотно, но при этом увеличивался по мере того, как я рос. То же самое касалось и деревянных почерневших от времени бусин — ни разбить, ни сжечь.
Одна вдова — баронесса и по совместительству довольно сильная ведьма, которой я как-то показал браслет, сказала, что это несомненно артефакт и что силы в нем немало, вот только назначение браслета она так и не смогла определить. Не смог разгадать его тайну и верховный артефактор Империи. В общем, так мне и не удалось понять, зачем он нужен. До сегодняшнего дня.
Браслет порвался, когда я умирал, а после я вернулся в прошлое, где его не оказалось. Значит, он выполнил свое предназначение, и, видимо, благодаря ему я вернулся. И, если мои догадки верны, есть шанс, что я вернулся сюда окончательно.
Мне не терпелось спуститься вниз и наведаться к родовому древу, но в комнату постучалась Нана, сказала, что прибыл наш семейный врач Крюген. Пришлось терпеливо сидеть, пока старик ощупает меня холодными пальцами и осмотрит со всех сторон.
— Отравления нет, — закончив осмотр, резюмировал Крюген, повернувшись к матери.
Все это время она наблюдала за происходящим со стороны, не смея отвлекать врача.
— Небольшой жар, пульс повышенный, — продолжал врач, — но других признаков болезни нет. Вполне нормальное состояние для недавно перекинувшегося оборотня. Возможно перевозбуждение. Полагаю, он не спал всю ночь?
— Да, это так, — подтвердила мама.
— Значит все в пределах нормы. Княжичу нужен отдых и сон, вот и все.
Крюген выудил из наплечной кожаной сумки пузырёк, внутри плескалась темно-синяя жидкость. Он накапал ее в стакан с водой, вода стала голубой, а после протянул мне:
— Выпейте, княжич.
Я с некоторым недоверием все же взял стакан и сделал маленький глоток.
— Что это? — скривившись от горечи во рту, спросил я.
— Нужно выпить все, — заботливо произнес врач, мягко подталкивая стакан, — вот так, до дна пейте, прекрасно.
Резко перейдя на серьезный тон, Крюген протянул пузырек матери:
— Оставлю вам настойку синельицы, снадобье пришло из столичной лекарственной фабрики, новая разработка. Нужно принимать перед сном. Она успокоит, и сон будет крепче, возможно, это сможет сократить эпизоды обращения. Но вскоре я жду еще одно лекарство, возможно с его помощью мы и вовсе сумеем избавить Ярослава Игоревича от внезапных обращений.
Мать участливо закивала, принимая настойку из рук врача. У меня же перед глазами все поплыло, комната медленно завертелась. Что за дрянь я только что выпил?
Как-то резко врачеватель испарился из комнаты, надо мной нависло обеспокоенное лицо матери, твёрдой рукой она уложила меня на подушки.
— А если я усну и исчезну? — в ужасе пробормотал я.
— Спи, Яр, нужно отдохнуть, спи… спи… спи… — голос матери тянулся эхом сквозь сон.
Глава 3
Кто-то скребся в углу и угрожающе подвывал. Я открыл глаза и резко сел в постели. Торопливо осмотрелся — спальня: я не исчез, я до сих пор в прошлом! Это обнадежило.
В углу снова раздался скрежет, устрашающе ухнуло.
— Что тебе-то нужно от меня? — недовольно заворчал я и посмотрел в тот угол.
Домовой как всегда не ответил, похрустел стеклом и быстрой маленькой тенью шмыгнул вон, сердито бормоча что-то бессвязное. Ясно, злится, что я окно снова разбил.
Окно, кстати было заколочено, но стекло вставить еще не успели. Из целого же окна в комнату заглядывал полумесяц. Получается, уже ночь. Надо же, целый день проспал!
Встал с постели, побродил по темной комнате, ища фонарь. Он отыскался в столе.
Отец к счастью сегодня не отправил меня в темницу за решетку. Может и не отправит, при всей его строгости он был весьма отходчив и не злопамятен, но ложь никогда не любил, поэтому есть вероятность, что будущей ночью спать в своей комнате уже не придется.
Подумал — это и к лучшему, что я проснулся сейчас, посреди ночи. Значит, все спят, и я могу спокойно сходить вниз к родовому древу и обратиться к предкам. Ответы мне нужны как никогда.
Босиком, чтобы не шуметь, я спустился вниз и шмыгнул во внутренний дворик, который с четырех сторон окружали стены и башни Воронова Гнезда. Сюда выходили окна из родительской спальни, поэтому щелкнув рычажком на фонаре, я погасил светоносный ойра-камень и только потом вышел во двор.
Родовое древо блистало в лунном свете, будто бы вокруг него кружили тысячи светлячков. То здесь, то там ветвь за ветвью тускло переливались всеми цветами радуги сила рода. Древо уже начало скидывать листву, и каждый мой шаг сопровождался ее тихим шуршанием под голыми ступнями. На короткий миг древо вспыхнуло ярче, словно бы приветствуя меня.
Я низко поклонился, коснувшись кончиками пальцев листвы:
— Славься Род, Славьтесь Гарваны, Славьтесь предки, — как можно тише приветствовал я род. Закончив с церемониями, торопливо зашагал к стволу древа, положил ладонь на него, коснувшись шершавой коры, и закрыл глаза, мысленно призывая родовых духов:
