— Возьму золотом. Коли в монете, а не в слитках.
— В монете, в монете, — все еще расстроенный условиями сделки, произнес купец.
Покончив с расчетом, Михаил направился в обеденный зал. Дело к середине октября, на улице благодать, бабье лето во всей своей красе и ласке. Только доверяться ему особо все же не следует. Так-то тепло, но воздух уже прохладный, а как подует ветерок, так разгоряченное тело может и прихватить. Вот и устроилась Ксения с детьми на обед в обеденном зале. Летом-то душно, а сейчас при открытых окнах очень даже хорошо.
Проходя мимо коновязи, глянул, как конюх обихаживает его лошадей. Осталось четыре головы. Тоже немало, учитывая, что ходить за ними ему придется самому. К слову, теперь поедут уже не так споро, как он добирался до Переяславля или возвращался обратно. Три лошади под седлом, четвертая вьючная. И никаких заводных.
Присел за стол. Подмигнул мальчику шести, и девочке пяти годочков, уминавших за обе щеки кашу с мясом. Пододвинул миску к себе, и отрезав кус хлеба, взялся за ложку.
— Ксения, ты если поела, пошла бы договорилась с хозяином, чтобы он собрал нам в дорогу припасов. Крупы, вяленого и копченого мяса, сала, хлеба… В общем, сама разберешься.
— На сколько брать-то? — поинтересовалась она.
— Дней на десять.
Доев кашу, Михаил подошел к хозяину постоялого двора, и договорился о ночлеге. Достанет с них еще ночевок в лесу и под открытым небом. Отчего бы не отдохнуть как полагается. Он конечно видел, что Ксения подумывает о побеге. Вот, как объединилась с детьми, так и помышляет. Благо он ей выплатил все обещанное до копейки. Еще и премиальные доплатил, так сказать, за моральный ущерб. На круг получилась весьма серьезная сумма. На секундочку двести рублей. На секундочку, обычная плата дружинника сто шестьдесят в год.
Да только деньги это еще не все. Доверять ей он и не думал. А потому пообещал, что если попытается бежать, то сообщит, что беглянка предала князя Червеньского. Народ ведь долго разбираться не станет. Князя тут любили. А теперь его на суд в Киев везут. Конечно и она могла обвинить его, не вопрос. Но он-то один, а с ней дети. Так что, положение не в ее пользу.
С рассветом выдвинулись в путь. Ехали довольно споро, за день делая переходы по пятьдесят, шестьдесят километров. Вполне себе приличный результат, для долгого перехода, без сменных лошадей. На исходе третьего дня миновали рубежи Теребовльского княжества. Дальше начинались открытые просторы кочевий черных клобуков.
Если прежде Ксению сдерживал страх разоблачения и возможный народный гнев, то теперь она опасалась остаться одна посреди бескрайней степи, перемежаемой редкими рощами или полосками зарослей вдоль не таких уж и частых рек и ручьев.
Это была уже их третья ночевка в степи. За все время они не встретили ни одного человека. И не сказать, что данное обстоятельство как-то расстраивало Михаила. В дороге и на стоянках они практически не общались. Ксения сосредоточила все свое внимание на быте, и детях. Михаил позаботившись о живом транспорте, подступался к заготовкам и резал детали будущих часов. Потом первым ложился спать, чтобы подняться в полночь, и заступить на дежурство уже до утра. Удавалось еще перехватить что-то в седле, когда с рыси переходили на шаг.
Не сказать, что выходил полноценный отдых. Усталость постепенно накапливалась. Но до пограничного его сил вполне достанет. А нет, так можно и дневку устроить. Правда, терять последние погожие осенние деньки все же не хотелось. В любой момент могут зарядить дожди. А тогда уж навалится всепроникающая сырость. Бр-р-р! Лучше уж к тому моменту добраться до нормального жилья.
Пока возился с ножом и деревяшками, Ксения по обыкновению приготовила ужин. Покормила детей, и поставила котелок перед ним. Рядом пристроила кружку с горячим сбитнем. Мастерица! Специально под него прикупила мед в сотах, облепиху и кое какие специи. Михаил возражать не стал. Детям в дороге горячий напиток лишним не будет. Ну и сам пристрастился к этому средневековому чаю. Вкусно же!
Хм. В этот раз опять другой вкус. Что в общем-то не удивительно. И дело даже не в том, что рецептов его приготовления великое множество. Единственная неизменная составляющая это мед. Но чтобы разнообразить вкус она добавляет еще и травы, которые собирает тут же в пути. И вообще, кто сказал, что разнообразие это плохо.
— Михайло, зачем я тебе? — присев напротив него, поинтересовалась Ксения.
— Ты баба не глупая, сама должна понимать, — пристроив кружку рядом, и берясь за ложку, ответил он.
— Ты ведь обещал, что поможешь устроиться и в обиду не дашь.
— Так и будет. Я слову своему хозяин. И если ты не заметила, в одиночку напал на дюжину беглецов, — отправляя в рот ложку с кашей, подмигнув произнес он.
— Троих, — поправила она.
— Ну, того, что остальные подадутся в бега, знать не мог никто. С другой стороны, трое тоже как бы немало.
— Только драться тебе пришлось лишь с одним.
— А если бы я промахнулся, сколько их было бы?
— Ты обещал меня отпустить.
— Я обещал помочь тебе устроиться и позаботиться о твоих детях, — возразил он. — Но я не сказал, когда это будет. есть еще у меня дела. Годик, не больше, и я со всем покончу. А до того, пристроим твоих деток в интернате Пограничного. Школу они всяко разно закончат, грамоте обучатся и ремеслам, к коим проявят способности. Народ там живет зажиточно, а мастера знатные, так и вовсе как сыр в масле катаются. Если преуспеют в науках, то дальше учиться станут, глядишь выучатся в лекари, или еще до каких высот дойдут. Заботу о них князь будет иметь даже если мы сгинем.
— Зачем это князю?
— Так чем больше ученого люда, тем и Пограничному лучше.
— А тебе откуда о том знать?
— Так специально интересовался. Опять же, вот часы мастерю, чтобы там мастерскую открыть. Опять же, счет в банке великого князя завел. Отпишу завещание, да оставлю на имя Первуши. Так что, верь, Ксения, все будет ладком. Даже если с нами случится плохо, дети не пропадут.
— Если только будут знать, где поклониться могилке, — поднявшись, возразила она.
— А ты в хорошее верь. Плохое и не случится, — подмигнул Михаил, и сделал очередной глоток сбитня, пропихивая кашу.
По обыкновению после ужина лег отдыхать. Уже стемнело, чего глаза ломать перед костром. Да и не к спеху ему с этими часами. Резать в любом случае закончит еще до того, как доберутся до Пограничного. А там снимет жилье, да соберет как полагается. Должно получиться. Он в это не просто верил, но даже мысленно сумел составить механизм и представить его работу, словно эдакое аниме. Все же интересная это штука, абсолютная память…
Неладное он заподозрил сразу. Во-первых, он чувствовал себя полностью отдохнувшим. Во-вторых, несмотря на закрытые глаза уловил дневной свет! А ведь должен был проснуться еще в полночь. Причем сделал бы это без труда. Его будильник работал безотказно. А тут вдруг…
