— Я тут достаточно долго. Ты все видел. Противоядие мне было не принять. Склянка с зельем была на виду. Как быть ты знаешь.
Пока не подействовало зелье, он вызвал из-за двери стражу, и приказал привести Ксению. Не прошло и минуты, как она оказалась в пыточной и с нее сняли кандалы. Михаил ободряюще улыбнулся, и указал на сидевшего боярина, на лице которого постепенно появлялось блаженное выражение. Она недоумевающе посмотрела на Романова, но тот только ободряюще кивнул, и опять показал подбородком на хозяина Озерного.
— Кто велел убить Петра, его семью и Алию? — видя, что Ксения довела клиента до нужной кондиции, поинтересовался Михаил все так же будучи прикован к дыбе.
— Мономах, — блаженно вздохнув, ответил Данила.
— Кто знал об этом?
— Федор и его подручные.
— А Ростислав?
— Он должен был захватить город, так, чтобы не придать его разору, арестовать князя с семьей. И представить их на княжий суд. Федор все сделал за его спиной. Потом выдал нескольких павших в сече за казненных убийц княжьей семьи.
— Зачем это нужно было Мономаху.
— Серебра от Пограничного стало поступать меньше. А ему его постоянно не хватало. Петр же воспротивился давать столько, сколько давал ты.
— Ты знал о том, что затеял Федор?
— Нет. Мне сказали, что князя будут судить и постригут в монахи.
— Откуда узнал?
— После провел свое дознание, и все вызнал.
— Для чего узнавал-то?
— Чтобы посчитаться с убийцами, когда придет срок.
— Так отчего же не посчитался?
— Ждал пока князь Ростислав перестанет сильно в нем нуждаться. Потому как кроме Всеволодова иной надежной опоры у киевского стола нет.
— И сколько ты еще собирался ждать?
— Недолго. Архипка уже набрал достаточно сил. Еще малость укрепится, а там и спрос учинить можно.
Глава 23
Старые друзья
— А как твои люди смогли подслушать мой разговор с Ксенией? Я был абсолютно уверен, что это невозможно, — отрезая кусок мяса и отправляя его в рот, поинтересовался Михаил.
— Так они и не подслушивали. Они подглядели, — подмигнув, ответил Данила.
Так уж вышло, что Строев окончательно и бесповоротно поверил в то, что Михаил именно тот, за кого себя выдает. А коли так. То и относился к нему как прежде. Разве только более вольно. Все же с годами он заматерел, что не могло не сказаться на нем. Ну и наконец, серьезная разница в возрасте. Что ни говори, а он вдвое старше реципиента Романова.
— То есть, как подглядели? — поинтересовался Михаил, уже начиная догадываться.
— Приметил я как-то одну бабку, что туга ухом, да вредная характером, — начал рассказывать он. — Как оказалось, она слышит больше глазами, чем ушами. Глядит как говорят и все понимает. А видит так, что подзорную трубу можно выбросить. Бывало у колодца начнут бабы ей косточки мыть, вроде и далеко от нее, и тихо говорят, а она им тут же разгон и устроит. Вот я и подумал, а не научить ли и мне моих людишек так же. Это же сколько полезного можно узнать.
Данила потянулся к кружке с пивом, и сделал добрый глоток. Довольно крякнул, поставил на стол, и вновь взялся за нож.
— Действительно, — поражаясь тому, как сам до такого не додумался, произнес Михаил, и тут же уточнил, — И как учил-то? — в свою очередь берясь за кружку с пивом, поинтересовался он.
— Поначалу ничего не получалось, — пережевывая мясо, начал пояснять Данила. — Потом смекнул, и замотал им уши повязкой, да войлок подложил. Слышать-то вроде слышишь, только плохо очень. Хочешь не хочешь, а начинаешь за губами следить. Я и сам так выучился. Очень полезная штука.
— Согласен, — кивнув произнес Михаил.
Вообще-то, у него все получится гораздо проще и быстрее. С его-то абсолютной памятью. Разложит все по полочкам, и вуаля. Ему даже тренироваться не нужно. Достаточно один вечер на это убить, благо перед мысленным взором может вызвать любую картинку с говорящим собеседником, вычленяя движение губ. Просто он раньше в эту сторону как-то не думал.
А ведь реально полезная штука! Уже сегодня же займется этим. Вот уединится в своей комнате на постоялом дворе, и систематизирует имеющиеся у него данные. А завтра проверит в действии. В успехе он не сомневался. Как и в том, что быстро наработает необходимый опыт. Не впервой уж этим заниматься.
— Михаил Федорович…
— Михайло, — оборвал Романов Строева, оторвавшись от мяса и ткнув в его сторону ножом. — Зови меня Михайлой и по батюшке я получаюсь Романов.
— Добро. Так вот, Михайло, я что подумал. Если судить по тому, что было в подвале, ты вызнал все, что тебе было потребно и теперь нужды в Ксении не имеешь.
— Ты это к чему?
— Отдай ее мне.
— Не понял.
— Она ведает о зелье правды. Сболтнет где лишнего, пойдут пересуды. Так-то о нем ведают только проверенные люди. А тут получается наружу все выплеснется. Оно надежней, коли она при мне будет. Опять же, баба смекалистая, мужики у нее будут, что мягкий воск. Мне такая в самую пору будет.
— Ксения не холопка. И я ей обещал устроить ее будущее. Так что, забудь. А что до тайны, так она хранить их умеет. Лишнего не взболтнет. И хватит об этом.
— Так-то оно так…
— Данила, если с ней что случится, я знаю с кого спросить.
— Я все понял, — стушевавшись произнес тот, и вновь подступился к мясу.
Вот ведь. Сидит перед боярином простой вой, ничего из себя не представляющий. Да еще и моложе вдвое. Но вот робеет перед ним Строев. Хотя по факту полностью контролирует ситуацию в шести удельных княжествах. Все же крепко он поверил в реинкарнацию Романова. Да и как не поверить, коли тот выдавал такие подробности, каковых никто иной и знать-то не мог.
— Пыточная-то поди не пустует ради того, чтобы замаскировать то, что пользуешь зелье правды? — хмыкнул Михаил.
— Для этого, — проглотив кусок, ответил Данила, и тут же вновь стушевался, вздохнул и заговорил, ну или скорее начал мяться, — Гхм. Михайло, я это… Ну… По моей вине значит…
— Ты поступил так, как и должен был, — покачав головой, оборвал его Романов. — Благодаря тебе сейчас Русь едина. И может остаться таковой. Откровение мне было. Грядет беда страшная. И только единое государство против той напасти выстоять сможет. Петр же то единение в самом начале порушить мог. Да и сейчас все еще может развалиться. Не прочно у нас пока все. На живую наметано. А надо бы накрепко сшить.
— А откуда беда-то придет? — ничуть не усомнившись в словах Михаила, поинтересовался Данила.
— С восхода. Из степей, откуда пришли половецкие орды. Так что, ты все верно сделал. Нет твоей вины в том, что Мономах удумал злодейство, а Федор стал его карающей дланью. И ведь глупость какую свершил. Ведаешь, как нынче дела обстоят в Рудном?
