— Уже собрал, — наблюдая за тем, как Романов крутит шампуры, дернул щекой Аким.
— Тогда вот тебе до той кучи, еще кое-что. Все случится в конце следующей весны, как только орды откочуют на летние пастбища. Первыми под удар попадут надельники. Причем не только в землях Муромского и Ростовского, но и на черниговщине со смоленщиной. Чуть только покачнется великокняжеский престол, как проснутся князья Полоцкие. Это они сейчас тише воды и ниже травы. А случай представится, головы сразу поднимут. Ну и Новгород. Вот уж кому сильная великокняжеская рука как серпом по причинному месту. Тамошние купцы спят и видят, как бы ее скинуть. Так что, полыхнет по всей Руси.
— Я тебя понял.
— А коли понял, то займись этим всерьез. Мы с Еремеем только по вершкам прошлись. И вон уж сколько нарыли. Ваших соглядатаев в княжествах либо встряхнуть хорошенько нужно, либо под нож пускать за предательство. А то и за глупость спросить. Она порой куда хуже бывает.
— И что ты за это желаешь?
— Мне нужен боярин Мечников. Когда и куда направится, чтобы можно было устроить засаду. Остальное я все сделаю сам.
— Неужели правда то, о чем сказывал Данила Ильич?
— Смотря что, — пожал плечами боярин.
— Князь Романов, Михаил Федорович? — внимательно глядя ему в глаза, спросил Архип.
— А. Ты об этом. Так уж вышло. Пути господни неисповедимы.
— Господа ли?
— На нечистого намекаешь, — хмыкнул Михаил.
Ответом ему послужило молчание и внимательный взгляд умных и умудренных жизненным опытом глаз.
— Ты не о том думай, Архип. Главное, что я за единую и неделимую Русь, за крепкую власть помазанника божьего. А там, увидите во мне гниль, так всегда порешить сможете. Я ить один, а вас вон сколько.
— Днями боярин собирается с малой дружиной в свою вотчину. Я подам весть.
— Еремей будет ждать на постоялом дворе Леля.
— Расскажи, как оно было, — попросил Архип.
— Стареешь что ли? О смерти стал задумываться? Не рановато?
— О ней подумать никогда не рано. Такую уж долю выбрал. Просто любопытно.
— Ну что же. Любопытство не грех…
Не мудрствуя лукаво Романов выдал версию о свете в конце тоннеля, о светлой комнате в безвременье и без стен как таковых, о убеленном старце в белых одеяниях и золотом свечении вокруг головы, об ангелах, парящих в воздухе, с висящими над головами золотыми обручами, которые золотом не являются.
Словом сыпал щедро, включив все свое воображение, на каковое только был способен. И этот прожженный мужик, повидавший на своем веку разного поверил в этот рассказ. Это было заметно даже неискушенному человеку. Что уж говорить о Михаиле.
— Еремей, делаем как условились, — провожая взглядом Архипа, произнес Романов.
— Понял. Все сделаю в лучшем виде.
— Только смотри, поаккуратнее там. Возьми троих из своего десятка. Пусть устроятся на том же дворе, но на особицу. Да упреди, коли за тобой придет слишком много народу, чтобы в драку не лезли. Им главное весть до меня донести, а не тебя вызволить. Тебя разом резать не станут. Потянут в пыточную. Ты только продержись.
— Нет в Архипе гнили, — убежденно произнес Еремей.
— Может и нет. Да только правда у каждого своя. Федор, он ить семью Петра под корень извел не потому что зла им желал, а от того, что делу служил, на которое жизнь положил и в правоту свою верил. И то, как обстоят дела в Рудном да Угольном, ту веру так и не покачнули. А в чем видит свою правоту Архип, никто ведать не может.
Вообще-то, можно было бы опоить его зельем правды и друманом, да вызнать доподлинно его намерения. Но, как Данила, сам он на это не пошел. Предлагать ему такое, выказать недоверие. Опоить тайно, так он о том узнает, так как все, кто имеет доступ к этим зельям знаком с похмельем после их использования, так как испытывали его действие на себе, дабы знать, каково оно.
— Я тебя понял, боярин, — произнес Еремей, сплевывая травинку.
Опасения оказались напрасными. Архип исполнил все в лучшем виде. Оставалось только надеяться, что Михаил со своими дружинниками из охотников не превратятся в дичь.
Мечникова сопровождал десяток его дружинников, да трое служителей тайной избы. Парни битые, подобные Илье, знающие не только свое дело, но и ратное. Так что, даже двукратное преимущество дружины Романова не гарантировало успеха. Уж его-тор бойцы не могут похвастать богатым боевым опытом. А потому он делал серьезную ставку на внезапность и первый залп.
Лошади в принципе не умеют стоять неподвижно. Пот и мерин под ним, время от времени переступал с ноги на ногу, всхрапнув встряхивал головой, да помахивал хвостом. И ничего-то ты с этим не поделаешь. Возможно конечно добиться того, чтобы животное замерло в полной неподвижности. Но это не человек, а потому на долго их не хватает.
А теперь помножить все это на три десятка голов. Так что, на поверку засада получалась достаточно шумная. Успокаивало только одно. В сердце Переяславского княжества, да еще и вблизи от стольного града Мечников чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы не предаваться в объятия паранойи. Двое воев в передовом дозоре, на расстоянии сотни метров. Вот и все. Да еще и к опушке леса, с густым подлеском не приближаются. Вот они, миновали засаду, стоящую плотным строем, и не заподозрили ничего неладного.
Михаил вскинул арбалет, и взял на прицел всадника ехавшего во главе небольшого отряда. Скорострельность у этого оружия оставляет желать лучшего. Зато убойность куда выше. Что совсем не лишено смысла, при том, что воины Мечникова обряжены в ламелляр со стальными пластинами. А такой пробить может далеко не любая бронебойная стрела. Чуть больше угол, и цель разве только качнется, от прилетевшего привета. У арбалета в этом плане шансов куда больше. Ну и опять же, готовность выстрела, не требующая напряжения.
Подгадав нужный момент Михаил плавно потянул за спусковой крючок. Тетива с резким и громким хлопком сорвалась с места, отправляя в полет оперенную смерть. И тут же, вторя ему раздались хлопки еще дюжины арбалетов. В след за первым коротким росчерком болта в сторону небольшого отряда устремились другие.
Учитывая разницу в скорости звука и полета болта, распоряжении Федора было меньше секунды. Однако, он успел среагировать на характерный хлопок, и резко пригнулся, прильнув к холке коня, уходя с линии выстрела.
Воины, подобно боярину, сумели уклониться от выстрелов. Кто-то пригнулся вперед. Другие откинулись на круп лошади. Третьи успели перебросить из-за спины щит, благо хлопки послышались слева, и сделать это было достаточно удобно. Четвертые пришпорили коней, и те рванулись вперед, выводя всадников из под удара.
И каково же было удивление воинов, когда лошади под ними начали валиться в дорожную пыль. Коней никогда не били, если только случайно. Ведь это дорогой трофей. Но Романова не интересовала добыча. Ему необходимо было во что бы то ни стало сравнять шансы своей дружины с воинами Мечникова. Поэтому арбалеты метнули болты не с бронебойными наконечниками, а со срезнями.
