Лошадь под Федором получила обширную рану, и тут же упала на колени, начав заваливаться на бок. Удалось ссадить и остальных воинов. Все же конь это достаточно крупная мишень, чтобы уверено ее поразить. Даже те, что рванулись вперед получили свое, пусть и не туда, куда стрелки целились изначально.
Михаил тут же ударил своего мерина пятками в бока, посылая его вперед. Одновременно с этим бросая арбалет на луку седла, и уводя руку назад, дабы подхватить находящееся в петле копье. Вот уж чего он не собирался делать, так это недооценивать противника. Как впрочем, в его планы не входило и его убийство. В связи с чем, наконечник был тупым.
Отстрелявшиеся бойцы поступили точно так же. Разве только их копья были увенчаны стальными гранеными наконечниками. Остальные двигались следом, держа наготове арбалеты, на этот раз снаряженные болтами с бронебойными наконечниками.
Достать Мечникова копьем не получилось. Тот уклонился в последний момент. Правда и его попытка перерубить ноги мерина, не увенчалась успехом. Романов не стал испытывать судьбу, и выдернув ноги из стремян, соскочил на траву, выхватывая из-за спины меч. Трубка со стрелкой напитанной парализующим ядом была уже во рту. Бармицу Федор закрепить не успел, а потому шансы достать его были вполне реальными.
Бывший товарищ несмотря на возраст, навалился на него столь быстро и умело, что пришлось постараться, чтобы не оказаться срубленным. Да еще и при том, что Романов еще не успел перебросить из-за спины щит. Но удалось отвести удар, в последний мог выставив под углом свой клинок. Ну и тут же выплюнуть стрелку с ядом. А чего тянуть. Тем более, что момент уж больно благоприятный.
Следом атаковал сам, вынуждая противника двигаться, чтобы кровь быстрее струилась по жилам, разнося отраву по телу. И тут же пришлось прикрыться щитом, в который впилось сразу две стрелы. Пара воинов передового дозора видя происходящее кинулись в атаку невзирая на численный перевес противника. Ну и конечно же, первым делом решили прикрыть своего боярина. Умно. Да только ему это не поможет. Яд достаточно скор на расправу, а потому уже начал действовать, вызвав пока еще легкое нарушение координации движений. Однако достаточную, чтобы Михаил это приметил.
Романов разорвал дистанцию с Федором, и бросил клинок за спину, безошибочно определяя их в специально сработанные заплечные ножны. Следующую атаку боярина он принял на щит, одновременно с этим извлекая из петли один из метательных ножей. Вновь шаг назад, и принять клинок на щит. Взмах рукой, и снаряд отправился в полет. Масса у ножа такова, что пробивная способность его тонкого жала сродни арбалетному болту. А потому даже стальная чешуя ламелляра не выдержала этого напора, не сумев уберечь своего владельца.
Второго всадника сняли арбалетным болтом. В этот момент сам Федор устало рухнул на колени, после чего в бессильной злобе завалился на бок, устремив на Михаила ненавидящий взгляд. Скорее всего последний предназначался не столько Романову, сколько самому себе, за то что так глупо попался. Ну и наверняка понял, что тут не обошлось без предательства. Ведь не мог не распознать воздействие яда.
Романов обернулся осматривая боле боя. Все было уже кончено. Атака всадников под прикрытием арбалетчиков увенчалась полным успехом. Пока одни отвлекали, другие били с близкого расстояния и наверняка. Лишь четверо оказались убитыми копьями. Остальных настигли болты…
— Ну здравствуй, Федор, — присаживаясь напротив связанного Мечникова, произнес Михаил.
Они достаточно отдалились от места схватки, чтобы чувствовать себя в безопасности. К тому же изрядно углубились в лесной массив, старательно заметая следы. Ну, а пока суд да дело и действие яда прекратилось. Вот никакого желания говорить с пленником не способным ворочать языком.
— Пригрели стало быть змею на груди, — презрительно сплюнув произнес Мечников.
— Ну так, как аукнется, так и откликнется. Я вот думаю, взять да ответить тебе той же монетой, или все же ограничиться одним тобой.
— О чем ты?
— О твоей семье, Федя. Как считаешь, стоит мне порешить их всех. Так, чтобы другим неповадно было.
— Я тебя знать не знал, пока ты не появился на моем подворье.
— Ляха Михайлу Романова, ты конечно не знал. А вот Михаила Федоровича Романова, очень даже. И говорю я сейчас о семье моего сына, Петра. Припоминаешь?
— Го-о-осподи-и-и. Ну ладно бы еще назвался внебрачным сынком, решившим посчитаться за старшего брата. Благо Михаил Федорович никогда не был монахом. Но не-эт, нам обязательно самим боярином назваться нужно. Так хочется занять стол Пограничного? Так закатай губу, тебе не светит.
— А зачем мне Пограничное? Меня и Оскол вполне устраивает. И всего я добьюсь сам. К тому же, там обнаружилась руда, по качеству немногим уступающая той, что в Рудном. Только я из нее сталь стану варить куда лучше. И уголь мне не нужен. Мне лучшего качества станут поставлять половцы, ниже по Северскому Донцу есть копи да такие, что уголь из Угольного и рядом не стоит. Хотя могу обойтись и без таких трудов. О часовой мастерской в Пограничном знаешь поди. Как наверняка слышал и о зеркалах, что позапрошлой весной появились в Царьграде? Дорогой товар, и по слухам вроде как с Руси. Ты наверняка уж все ноги сбил в поисках. Так, то моя работа. Вот и выходит, что мне Пограничное без надобности. Я спрос хочу учинить с предателя.
— Врешь ты все.
— А давай мы с тобой поиграем в игру. Ты станешь задавать мне вопросы, а я на них отвечать. Данила долго противился. Но потом убедился, что я, это я.
— И чего же ты тогда его не порешил?
— А от того, что он раскрыл заговор, который учинил мой сын, и был прав. Ты же, с князем Владимиром удумали душегубство, из-за серебра. А потому, вам нет и не будет прощения.
— Ну так режь. Чего тянешь? Вот он я.
— Э-э-э не-эт Федя. Ты сученок сначала поверишь в то, что я с того света явился, чтобы спрос учинить и только потом издохнешь. Не желаешь спрашивать? Ладно. Тогда я сам расскажу, кто ты есть, и с чем тебя едят…
Романову было не сложно вспомнить о Мечникове все. Да даже и вспоминать не пришлось. Достаточно было просто извлечь из памяти сведения хранившиеся там, как на жестком диске. Это оказалось куда проще и быстрее, чем озвучить всплывшую информацию.
В какой-то момент Федор все же не выдержал и как ему казалось уличил говорившего на лжи. Но после непродолжительных препирательств, и уточнений со стороны Михаила, он все же сумел припомнить, что не прав. Правда, открыто признавать это он все же не спешил. Ну, а Романов и не настаивал. С него было вполне достаточно уловить нечто в облике или взгляде, указывающее на то, что тот все же вспомнил, как оно было на самом деле.
Одним словом, практически один в один повторилась история с Данилой. Разве только тут не было Ксении, да опаивать Федора зельем никто не собирался. Незачем. Потому что никто не собирался его отпускать и сотрудничать с ним впредь.
— Все что я сделал, я делал на благо Руси. Казна была пуста, князю нужно было серебро чтобы продолжить набор и содержание надельного войска. Иных средств не было. Нужно было выправлять положение, — наконец окончательно поверив, угрюмо произнес Федор.
