У Майкла засосало под ложечкой, и взгляд его невольно устремился на шахту, которая смутно виднелась вдали.
Он приехал в Пенрит с четкой целью, но из-за катастрофы на шахте так и не приблизился к ее осуществлению ни на йоту. Каждая минута его времени, не занятая сном, была отдана шахте: сначала он руководил спасательными работами, потом составлял планы переоборудования, которое следовало произвести еще много лет назад. Было чрезвычайно досадно признать, что Эбердэр, когда они встретились в Лондоне, сказал о шахте чистую правду.
Возможно, граф не ошибся и тогда, когда предположил, что Мэйдок ворует, однако доказательств этого Майкл пока не нашел. Цифры в бухгалтерских книгах сходились, хоть за всем этим и чувствовался некий скрытый подвох. Впрочем, как бы то ни было, в настоящий момент он не собирался припирать управляющего к стенке: даже если Мэйдок чрезмерно алчен, так ведь это именно он, Майкл, приставил его к кормушке. К тому же этот тип мог оказаться весьма полезным.
Кроме того, мысли Майкла занимали вещи куда более важные, чем разборки с управляющим: работа на шахте не могла служить оправданием его нерешительности. Очень скоро он должен будет поставить окончательную точку в том страшном деле, которое привело его в Пенрит. И каким бы мучительным ни был для него исход, он должен добиться, чтобы справедливость наконец восторжествовала.
Глава 28
Брачная церемония прошла без сучка и задоринки, и Клер стала графиней Эбердэр. В элегантном кремовом платье, с букетом весенних цветов в руке она выглядела очаровательно.
Подружкой на свадьбе была Маргед, а посаженым отцом — Оуэн, явившийся в церковь на костылях. Клер пригласила также всех членов своего религиозного кружка, и те пришли все до единого, переполненные добрыми пожеланиями и любопытством. Никлас призвал на помощь все свое обаяние, и даже Эдит Уикс в конце концов сделала вывод, что он порвал со своей прежней порочной жизнью ради любви к хорошей женщине и доброй христианке.
Клер не разволновал ни брачный обряд, ни последовавший за ним свадебный завтрак. Возможно, потому, что уже несколько дней чувствовала себя замужней женщиной — это ощущение пришло к ней еще тогда, когда ее кровь смешалась с кровью Никласа. На свадебной пирушке даже методисты в изобилии поглощали шампанское — после того как Никлас убедил их, что оно опьяняет ничуть не больше, чем обыкновенный эль, — и, как следствие, громогласные приветствия неслись со всех сторон.
Люсьен должен был вернуться в Лондон и потому уехал сразу после свадебного завтрака. Клер сердечно обняла его на прощание; она была благодарна ему за то, что он не поленился потратить время и силы на долгое путешествие в Уэльс. Наверняка одной из причин, по которым Люсьен решил присутствовать на свадьбе, было желание показать, что знатные друзья Никласа одобряют его брак, который большая часть светского общества сочла бы прискорбным мезальянсом.
Когда ушли и остальные гости, громко распевая своими мелодичными валлийскими голосами, Никлас взял Клер за руку и с лукавым блеском в глазах потащил ее в глубь дома.
— Я хочу тебе кое-что показать. Эта штука была установлена вчера, когда тебя не было. — И он гордо ввел ее в бильярдную.
Глаза Клер округлились.
— Стол с шиферной столешницей?! — Она провела руками по зеленой поверхности и не заметила ни единой неровности, ни одного бугорка. — Он гладкий, словно крытое сукном зеркало! Это могло бы положить начало новой моде.
— Я рассчитываю продать для этой цели уйму шифера и притом по самой высокой цене. — Никлас уперся обеими руками в край стола, но не сдвинул его ни на волосок. — Bот и еще одно преимущество, о котором я раньше не думал, — этот бильярд такой тяжелый, что для того, чтобы сдвинуть его с места, понадобится сила десяти взрослых мужчин. С таким столом никакие случайные толчки не испортят удара. Кстати, столяру пришлось дополнительно укрепить его ножки и раму, чтобы они могли выдержать вес шиферной плиты.
— Может, обновим этот стол, сыграв на нем свадебную бильярдную партию? — Клер усмехнулась. — Сегодня ты наверняка выиграешь, поскольку я выпила целых два бокала шампанского, и даже мой кий с кожаной шишечкой на конце не поможет мне наносить точные удары.
Никлас хитро улыбнулся.
— Я тоже подумал о том, что нам с тобой неплохо бы сыграть — но только не в бильярд.
— Никлас, ведь сейчас середина дня! — Тщетно пытаясь сохранить на лице серьезное выражение, она обежала стол и встала с другой его стороны. — А что, если сюда кто-нибудь войдет?
— Все слуги напиваются шампанским у себя в людской. — И он решительно направился в се сторону. — И какое нам дело до того, что сейчас день? Разве ты забыла, что когда мы ехали из Пенрита, то это тоже было днем? И три дня назад, на сеновале. И…
— Но тогда это просто получалось само собой, а не было задумано заранее, как сейчас. — Голос се звучал чопорно и строго, но поза… Клер, наклонясь, положила сдвинутые локти на бортик стола так, чтобы он мог лицезреть все то, что открывал глубокий вырез ее платья.
Он вскинул черные брови, конечно, копируя Мефистофеля.
— Как? Ты утверждаешь, что в тех двух случаях действовала без заранее обдуманного плана? Тогда зачем ты по приставной лестнице залезла вслед за мною на сеновал и схватила меня рукой за… э… хм?
Она, смеясь, перебила его:
— Умоляю вас, милорд, неужели вам обязательно нужно напоминать о моей прискорбной женской слабости?
— Я предпочитаю думать о том, какая ты покорная, услужливая жена, моя прелесть. — И он стал медленно обходить стол, как кот, выслеживающий мышь. — Мне просто необходимо стереть из памяти ту последнюю партию, что мы сыграли в Лондоне, иначе я никогда больше не смогу подойти к бильярдному столу.
Глаза Клер засверкали. Возможно, все дело было в том, что она выпила не два бокала шампанского, а три или четыре?
— Ну что же, в таком случае, — промурлыкала она, — мы должны воспроизвести все обстоятельства той игры, по, разумеется, кое-что изменить.
Грациозно присев на край стула, она приподняла подол своего свадебного платья и сбросила с ноги одну лайковую туфельку. Затем подняла ногу и неторопливо стянула с нее чулок, нарочно показав ему на мгновение внутреннюю часть бедра. Это было очень похоже на то, что она проделывала в Лондоне, только на сей раз игра окончится совсем по-иному. При мысли об этом ее медленно объял жар желания. Она кинула снятый чулок Никласу.
— Теперь ваша очередь, милорд муж.
Он поймал одной рукой тончайший шелковый чулок и вдохнул его аромат.
— Пьянящее благоухание сирени и тела моей Клер. — Не спуская с нес своего завораживающего взгляда, он стянул с себя фрак, поведя мускулистыми плечами.
Они поочередно снимали с себя один предмет одежды за другим, не притрагиваясь друг к другу и только обмениваясь страстными взглядами. Это походило на некий экзотический танец, чувственный и безумно эротичный.
