Тем не менее, расцвет североевропейского сотрудничества все же имел место, и он пришелся на времена «холодной войны». Тогда Север Европы представлял собой зону мира, выступая посредником между социалистическим и капиталистическим блоками. Именно в период биполярного противостояния двух сверхдержав в Северной Европе были заложены основы сотрудничества в области миротворчества в рамках ООН. Из-за сложившегося тогда «северного баланса» именно Северная Европа посылала наибольшее количество военных контингентов для проведения миротворческих операций ООН, а ее представители стали первыми генеральными секретарями Организации Объединенных Наций. Это норвежец Трюгве Хальвдан Ли (первый избранный генеральный секретарь ООН) и швед Даг Яльмар Агне Карл Хаммаршёльд (второй избранный генеральный секретарь ООН с 1953 года и до гибели в 1961 году в авиационной катастрофе во время миротворческой операции ООН в Конго).
Однако после «холодной войны» ситуация изменилась. Причиной этого стало расширение ЕС на восток и, как следствие, кризис североевропейской идентичности. Все это привело к тому, что Северная Европа до сих пор находится в поиске своего места в Европе и мире в целом.
Более того, в последнее время снизилась активность северных стран в проведении миротворческих операций ООН: они финансируют эти операции, но свои контингенты предпочитает задействовать в операциях НАТО, а также отдельных наблюдательных миссиях в рамках ОБСЕ.
В 1970-е гг. в регионе Северной Европы зародился особого рода популизм, то есть стиль политической деятельности, ориентированный на завоевание популярности у широких масс. Успех популистов в Швеции, Дании и Норвегии был связан с недовольством населения высокой налоговой нагрузкой, на которую опиралась модель так называемого «скандинавского социализма».
Конечно, скандинавская (или шведская) модель реально существует <…> При этом важно понимать, что Швеция не является и никогда не была социалистической страной. В 1970-х она была более социалистической, чем сегодня, но даже тогда это было государство всеобщего благосостояния, основанное на капиталистической рыночной экономике.
АНДРЕАС БЕРГ
шведский экономист
Успех популистов был связан и с расцветом неолиберальной идеологии, и с нефтяным кризисом. А в 1990-х гг. его активность значительно усилилась, что, в свою очередь, было вызвано появлением течений национализма и даже шовинизма. Это и понятно — усилились антииммигрантские настроения. Не так, как в других европейских странах, но все же усилились.
Главный урок скандинавской модели — если фокусироваться на низкой коррупции, правах собственности и благоприятной деловой среде, то вы можете иметь конкурентную экономику с высокими налогами без ущерба для роста.
АНДРЕАС БЕРГ
шведский экономист
Скандинавская модель помощи развитию исторически и концептуально сложилась как альтернатива прагматичному подходу других западных стран. Истоки ее гуманитарного характера можно увидеть еще в деятельности знаменитого норвежского полярного исследователя и филантропа Фритьофа Нансена, чье изобретение — «нансеновский паспорт», который начал выдаваться Лигой Наций для беженцев без гражданства, — спасло жизни сотням тысяч человек, лишившимся родины.
КСТАТИ
«Нансеновский паспорт» был разработан в 1922 году Фритьофом Нансеном, тогдашним комиссаром Лиги Наций по делам беженцев. Вначале он выдавался русским мигрантам, а впоследствии и другим беженцам, которые не могли получить обычный паспорт. «Нансеновский паспорт» был введен по решению созванной в Женеве конференции. Лица, имевшие такой паспорт, пользовались правом перемещаться в странах — участницах конференции, и в их отношении не действовали ограничения, предусмотренные для лишенных гражданства лиц. В частности, решением Лиги Наций от 12 июля 1924 года «нансеновские паспорта» получили около 320 000 армян, спасшихся от геноцида 1915 года и рассеявшихся по многим странам. В 1942 году этот паспорт признали правительства 52 государств, и он стал первым переездным документом для беженцев. Всего же было выдано около 450 000 «нансеновских паспортов».
Фритьоф Нансен.
В 1922 году за заслуги в деле репатриации военнопленных и помощь голодающим в России ему была присуждена Нобелевская премия мира
Да, со времен Фритьофа Нансена имеет место некий «скандинавский альтруизм», и сейчас он выражается в такой специфической форме, как прием мигрантов из стран Азии и Африки, покинувших свои дома по политическим и экономическим соображениям. Все скандинавские страны уже более полувека принимают значительное количество иностранных граждан из развивающихся стран, и это несмотря на то, что они не участвовали в колониальной экспансии и не могут нести моральную ответственность перед странами «третьего мира».
Мини-барахолка в Ринкебю, на окраине Стокгольма
Швеция стала активно принимать мигрантов уже с 1950-х гг., а Норвегия и Дания — с конца 1960-х гг. Первоначально Скандинавские страны принимали в основном трудовых мигрантов, но с 1980-х гг. значительно увеличился поток беженцев. И беженцы быстро оценили этот факт: например, в 2015 году из 1,3 млн прошений о предоставлении статуса беженца около 240 000, то есть почти каждое пятое прошение, было подано в одну из Скандинавских стран, а среди них самым популярным направлением стала благополучная Швеция.
Цель интеграционной политики в Швеции — это равные права, обязанности и возможности для всех, независимо от этнической и культурной принадлежности. Но шведские популисты обеспокоены: в самой близкой исторической перспективе такое демографическое развитие Швеции может привести к катастрофе. Их доводы таковы: в 1980 году население страны составляло 8,3 млн. человек, а сейчас — 10,2 млн человек. Основная причина такого роста — иммигранты из стран «третьего мира», у которых очень высокая рождаемость.
Сейчас примерно 19 % населения Швеции являются выходцами из других стран, и если раньше самой большой группой иммигрантов были финны, то теперь — беженцы из Сирии и Ирака. Но шведские власти делают вид, что ничего не происходит, и это связано, в первую очередь, с тем, что натурализованные иммигранты представляют значительную часть электората и, конечно же, не голосуют за тех, кто хочет ограничить миграционные потоки. Отсюда и проистекает та самая «скандинавская исключительность», то есть щедрость и готовность жертвовать немалые объемы помощи развивающимся странам — гораздо большие по сравнению со многими промышленно развитыми странами.
А что в итоге?
В итоге Северная Европа сейчас — это особое европейское пространство, это регион «осторожных европейцев» и «стран-прагматиков». Скандинавские страны проделали долгий путь, чтобы стать примером для других государств в сфере содействия международному развитию, и в эпоху после окончания «холодной войны» они прочно закрепили за собой статус наиболее щедрых и инновационных доноров. Безусловно, в последнее время в этих странах произошло некоторое сокращение объемов помощи и перераспределение ее потоков, но скандинавская модель сохранила свои уникальные особенности и продолжает оставаться жизнеспособной, выступая ориентиром высоких стандартов помощи развитию на мировом уровне.
