Я ненавижу их всей душой. Почему они так со мной поступили? Почему мои родители решили так меня наказать? Я никогда не смогу простить их за то, что они забрали у меня самое ценное.
Никогда.
Я никогда не вернусь в то место, которое когда-то называла домом. Когда я выйду отсюда, когда эти чудовища с распятиями заберут тебя и вырвут из меня жизнь, я уеду. Так далеко, что никто никогда не найдет меня.
Однажды я проснусь, услышав, как хлопнула дверь, а твоя кроватка будет пуста. И когда настанет этот миг, у меня едва ли хватит сил об этом написать. Возможно, это последнее, что я пишу в своей жизни. Я не могу представить себе будущее без тебя.
Я знаю, что ты никогда не сможешь прочитать это письмо, но я надеюсь, что каким-то образом ты узнаешь, что я люблю тебя всей душой. Когда тебя вырвут из моих рук, я больше никогда не смогу улыбаться. Надеюсь, ты будешь счастлива.
Где бы ты ни была, куда бы ни занесла тебя жизнь, надеюсь, ты знаешь, что я люблю тебя так, как никогда никого не любила и не полюблю!
Голоса, я слышу голоса. Ключ в двери. Это моя келья.
Они идут, моя малышка. Они уже здесь.
77
Суббота, 3 ноября 2018
Сестеро выскочила из машины, когда та еще не остановилась. Она знала, что одна-единственная секунда может стать решающей, когда над чьей-то жизнью навис дамоклов меч. Она держала в руках телефон. Весь экран занимало изображение колокола. Теперь его звон слышался одновременно через динамик и вживую, со стороны часовни.
— Вперед, идемте все вместе. Айтор, поторопи воздушные и морские подразделения. Они уже должны быть здесь… Он здесь. Не знаю, что он задумал, но он не выберется отсюда, — заявила она, обращаясь к коллегам.
Две патрульные машины на полной скорости мчались по дороге. Их сирены разорвали напряженную тишину бухты и заглушили металлический звон колокола. Когда прибудут вертолет и патрульный катер, Сан-Хуан-де-Гастелугаче станет идеальной мышеловкой.
Но что-то не сходилось. К чему такой самоубийственный выбор? Зачем ждать их в месте, откуда нет выхода?
— Мы должны взять его живым, — сказала Сестеро, и ей неприятно было сознавать, что это было скорее предупреждение для нее самой, чем для других. — Абсолютный приоритет — жизнь Сары, она не должна пострадать.
Пояснения были излишни. Протоколы действий в случае захвата заложника говорят об одном: главное — спасти его. Все остальное вторично.
Зазвонил телефон. Это был Мадрасо, он сообщил, что уже едет. Он умолял Сестеро не спешить, но в то же время просил освободить Сару любой ценой. Они не могут позволить себе еще одну смерть, особенно с учетом того, что все телеканалы страны транслируют в прямом эфире происходящее в Гастелугаче.
— Нужно было вызвать саперов, — заметив Чема, который стал спокойнее с тех пор, как они нашли Хулию. — Все это очень странно.
Закрыв глаза, Сестеро прикусила губу. Он прав. Возможно, это ловушка.
— Мы не можем себе этого позволить. Сколько они будут добираться сюда? Жизнь этой женщины висит на волоске. Мы будем осторожны, осмотримся на подходе к часовне, но нам необходимо подняться туда сейчас же.
Снова сирены. На этот раз к ним спешила машина «Скорой помощи».
Полицейские рванули к вершине по извилистому каменному мосту. Колокол по-прежнему звонил, но его частично заглушал шум волн и крики чаек, парящих в воздушном потоке.
Сестеро посмотрела наверх. Под бледным небом, скудно усеянным золотистыми облаками, развернулась картина, от которой захватывало дух. Как судьба может разыгрывать такие жестокие шутки? Они ведь собирались в ближайшее время съездить в Гастелугаче, и вот теперь она здесь — на месте преступления.
— Что, черт возьми, он задумал? — спросил Чема. Его галстук развевался на ветру, будто флаг.
— Понятия не имею. Кажется, это финал, он решил сдаться. Я не понимаю. Если он собирается уничтожить всех рожениц семьдесят девятого, остались еще две. Какой в этом смысл?
— Этот ублюдок не собирается сдаваться, — возразил Чема. — Это уловка.
Сестеро не хватало воздуха на разговоры. Сколько ступеней они уже преодолели — сто, сто пятьдесят? Сколько еще им осталось?
— Но у него нет отходного пути. Уловка это или нет, он в ловушке.
Из-за поворота показался железный крест. За ним другой и третий.
— Крестный путь, распятие Христа, — сказал Чема, словно угадывая ее мысли. — Этот ублюдок играет с нами. Наверху ждет смерть, последняя остановка.
Никаких возражений. Сестеро была с ним согласна. Оставалось лишь понять, чья смерть — Сары Карретеро или ее похитителя? Что задумал этот мерзавец?
— Мы остановим его. Здесь больше никто не умрет. Никто!
До вершины оставался последний лестничный пролет. Лучше перевести здесь дыхание, иначе у похитителя будет явное преимущество.
Он вооружен?
Где этот чертов вертолет? Неужели от базы так далеко лететь?
С воздуха они смогут наблюдать за происходящим у часовни. Пока же им известно только то, что транслирует через видео преступник, — и слышен ритмичный звон колокола.
— Вперед? — предложил Чема. В белой рубашке и с развевающимся на ветру галстуком он был похож на агента ФБР из американского кино.
Сестеро прикинула в уме. С ней шесть человек, включая Айтора и Чему. Еще один фургон с подкреплением едет сейчас по дороге в Бермео, а внизу уже припаркованы две машины «Скорой помощи». А это что за фургон со спутниковой антенной?
— Сюда едет телевидение, — проворчала она. — Чема, сделай так, чтобы у них не было доступа туда, я не хочу устраивать шоу. Остальные, прикройте меня. Мы поймаем его. Живым. Если он не вооружен, никто не должен стрелять. Это ясно?
Все ответили «да». Компания подобралась пестрая: одни были в форме, другие в штатском. Но все с табельным оружием. Неизвестно, что задумал Убийца с тюльпаном, но если он рассчитывал выйти сухим из воды, его ждет сюрприз.
— Вперед!
Они побежали, в висках стучало. Всего четырнадцать ступенек, четырнадцать шагов до встречи, которую назначила не она. Нет, это встречу задумал убийца, который держит в страхе всю округу. Мяч на его стороне, но сожалеть по этому поводу некогда.
Три ступени, две…
На одной из каменных плит показался след, который, по легенде, оставил Иоанн Креститель.
— Стоять! — приказала она, замерев на месте и преградив путь остальным. Мысль о взрывчатке начала казаться очень реальной. Все это слишком странно.
— Вы опоздали, — с равнодушным видом заметил Альваро Ордунья. Он отпустил веревку колокола, и звон начал стихать.
