— Не замечали ли вы чего-то странного в поведении Исабель в последние месяцы или недели до ее смерти?
Пилар грустно покачала головой. За ее спиной виднелась надгробная плита. На старом камне были вытесаны имя Исабель Отеро и дата смерти. Мох, который покрыл плиты ее родителей, еще не успел добраться до нее. Отсюда, как от любой другой могилы, веяло печалью.
— Она так радовалась моему выздоровлению. Я была серьезно больна… Мы хотели отправиться в путешествие, чтобы отпраздновать. Сначала речь шла о Париже, она всегда хотела там побывать, но затем мы вспомнили о Бильбао. Мы не были там с детства, но говорят, что все там так изменилось…
При этих словах Сестеро напряглась. Если интуиция ее не подводит, то в деле появилась ниточка, за которую следовало потянуть.
— Я и не знала, что вы жили в Бильбао.
Сжав губы, лейтенант покачал головой — он тоже этого не знал.
— Я там родилась, а мою сестру привезли туда, когда ей было два года. Мы жили в Дуранго. Мой отец был инженером и работал на бумажной фабрике в Аморебьете, — объяснила женщина, явно не придав этому никакого значения.
Сестеро набросала в уме карту. Дуранго, Аморебьета, Урдайбай — треугольник, где все находится в пределах нескольких километров.
— Когда вы вернулись в Галисию?
— Уже в молодости. Мы там выросли. Мне было шестнадцать, а моей сестре девятнадцать. Отец умер, и оставаться там не было смысла. Мама скучала по своей семье.
— От чего умер ваш отец?
На лице Пилар отразилась печаль. Она повернулась, чтобы прочесть имена на надгробии, — для нее этот кусок мрамора значил куда больше.
— Авария на фабрике… Это было очень тяжело. Он ушел утром и так и не вернулся. Просто позвонил его коллега, чтобы сообщить нам новости… Но они повели себя достойно. Выдали матери тридцать тысяч песет и предложили сестре работу. Мне тогда было всего четырнадцать, и мне пришлось учиться дальше.
Лейтенант схватил Сестеро за предплечье и отвел ее на пару метров.
— Неужели правда нужно давить на раны прошлого? — проговорил он вполголоса. Его укоризненный взгляд был очень красноречивым.
— Мы нашли совпадение в географии. Разумеется, здесь нужно копать дальше. Дайте мне еще пару минут.
Помбо вздохнул. Он остался при своем мнении, но все же неохотно кивнул, позволяя ей продолжить.
— А где умерла ваша мама? — спросила Сестеро, вернувшись к Пилар.
— Здесь, у себя на родине. Всего через четыре года после смерти отца. Она не смогла смириться с этим. Врачи сказали, что это был сердечный приступ, но я уверена, что она умерла от горя. Она потухла и превратилась в собственную тень, ничего не осталось от той сильной и решительной женщины. Прошло чуть больше года с момента нашего возвращения.
Позабыв карту, Ане запоминала все подробности.
— То есть вы втроем вернулись в Галисию? Мне казалось, Исабель начала работать на фабрике.
Сестеро не понимала, зачем молодой женщине, у которой есть работа и упорядоченная жизнь в Дуранго, бросать все и ехать вслед за матерью обратно в родную Галисию.
— Исабель тоже очень переживала из-за смерти папы.
Возможно, в этом был смысл. Нелегко каждый день пересекаться на работе с машиной, которая лишила жизни твоего отца.
— Мы ведь уже достаточно ее побеспокоили, правда? — вмешался Помбо, заканчивая разговор.
Женщина покачала головой. В ее глазах заблестели слезы, она была близка к тому, чтобы зарыдать.
— Ничего страшного, лейтенант. Все, что угодно, лишь бы помочь… Моя бедная Исабель! — Вот и первая слеза. Она стекала по правой щеке, пока Пилар не стерла ее рукой. — Больнее всего осознавать, что она сделала это ради меня. Это я должна была быть в том гробу.
Сестеро не поняла, о чем она.
— Почему?
Помбо вскинул руки.
— Думаю, достаточно. Все это есть в стенограммах допросов, — раздраженно отрезал он.
Но Пилар его не слушала. Ей хотелось выговориться.
— Я вылечилась от рака, а она дала обет святой Марте, что примет участие в шествии, если та спасет мне жизнь… Она была очень набожной. Бедняжка умерла, чтобы спасти меня.
— Ну все, хватит бередить душу, — произнес Помбо не терпящим возражений голосом. Положив руку на спину Сестеро, он подтолкнул ее к выходу. — Прошу прощения, Пилар. Я искренне сожалею, что заставил вас снова пройти через все это.
Сестеро поблагодарила женщину за сотрудничество, и та разрыдалась еще сильнее.
— Пожалуйста, поймайте убийцу. Моя сестра была хорошей женщиной.
— Мы найдем его. Не сомневайтесь в этом. Мы найдем его, и ваша сестра сможет покоиться с миром, — заверила ее Сестеро и последовала за Помбо к выходу между рядами могил.
25
Четверг, 25 октября 2018
— Ваша начальница — это что-то с чем-то, — заявил Чема, швырнув телефон на стол.
— Наша, — поправила его Хулия. Чема недоуменно нахмурился, и она пояснила: — Наша общая. Сестеро и твоя начальница тоже. — Звонок от сержанта с сообщением о том, что ночью на побережье состоится разгрузка наркотиков, произвело на Отдел по расследованию особых преступлений эффект разорвавшейся бомбы.
— А я что сказал?
Хулия покачала головой. Спорить было бесполезно.
— Сестеро всегда была такой, — вставил Айтор. — Но посмотрите на это с другой стороны. Сегодня вечером мы сможем накрыть банду наркоторговцев. Разве это не важно?
Чема, который стоял, опершись руками о спинку стула, вздернул брови в знак недоверия.
— Важно делать все по правилам. Что она делала вчера ночью на побережье? Одна! Черт возьми, да ее запросто могли убить. Кто-нибудь из вас знал об этом?
Хулия переглянулась с Айтором. Нет, он тоже был не в курсе.
— Привет, — вошла Сильвия. Она положила на стол лист бумаги с какими-то диаграммами. — Хулия, ты должна помочь мне заполнить психологический портрет комиссара, ты ведь ближе всех с ним знакома. Некоторые детали не вписываются в мое представление об убийце.
Чема громко фыркнул.
— Да брось, тут Сестеро напортачила. Вот уж у кого интересный психологический портрет…
Зазвонил телефон. Хулия, которая сидела ближе всех, протянула руку и подняла трубку. Звонили из подразделения особого реагирования: они хотели поговорить с тем, кто будет отвечать за операцию. Оставалось всего несколько часов, и нельзя было терять времени.
— Это тебя, — она передала трубку Чеме. В отсутствие Сестеро их отряд возглавлял он.
Хулия скользнула взглядом по полупрозрачной стене кабинета комиссара. Она знала, что происходит внутри, и почувствовала укол вины. Если бы не ее признание Сестеро в Муруэте, этого бы не случилось. Однако она верила, что поступает правильно.
