— Кто-нибудь замечал что-то странное в последние несколько недель? Может, она что-то упоминала, о чем-то волновалась, к ней кто-то приходил? — громко спросила Сестеро. Чем больше людей ее услышат, тем больше вероятность того, что кто-то сможет дать им подсказку.
Но все молчали. Люди просто смотрели друг на друга, пожимая плечами. Сестеро вглядывалась в их лица, в их глаза… Ничего.
— Нам нужно поговорить с кем-то, кто был с ней близко знаком, — подхватил Айтор.
Снова тишина.
— Ициар, торговка перцем. Они вместе учились в школе, — сказал продавец лотерейных билетов. Сестеро только сейчас заметила, что и он здесь. — Идемте, я вас отведу.
Сестеро и Айтор молча последовали за ним до самого дальнего конца рынка. Им не было нужды говорить. Они и так знали, что настал момент истины. Если выяснится, что Чаро Эчебеста была одной из девушек из Лурда, то их надежды растворятся в темном колодце, если же нет, то они смогут немного выдохнуть.
В сумке Сестеро запищала рация. Ее вызывали из полицейского управления. Она с озабоченным видом переглянулась с Айтором. Хорошие новости или плохие?
— Сестеро, — она нажала на клавишу приема.
— Это Чема. Обнаружен фургон пропавшей женщины. Я еду туда. Патруль говорит, что нет никаких признаков нападения и что он загружен овощами, которые она везла на рынок. Они также нашли металлический ящик с мелочью почти на сотню евро.
— Значит, версия ограбления исключается, — сказала Сестеро. Но на самом деле от этой версии они отказались гораздо раньше. — Мы надеемся, что скоро у нас будут новости. Я буду держать тебя в курсе.
Продавец билетов повернулся к ней и грустно покачал головой.
— Ее убили.
Сестеро предпочла не отвечать.
Яркий аромат печеного перца витал над прилавком Ициар. Он был не похож на другие — это был не обычный стол с урожаем, ожидающим покупателя, а большая печь в форме трубы в окружении коробок и ящиков, где в изобилии лежал перец с щедрых полей Наварры.
— Ициар, это полицейские, — представил их Креспо. — Они хотят поговорить о Чаро. Все очень плохо, они уже нашли ее фургон.
— Боже мой… А ее саму не нашли? — спросила женщина. Она только что засунула в духовку несколько килограммов перца, ярко-красного, как ее губы.
— Мы работаем над этим, — ответила Сестеро. — Нам сказали, что вы учились вместе.
— Это так. С шести до семнадцати лет. — Женщина вытерла руки о белый фартук, который практически взывал о стирке.
— Общались ли вы с Чаро в последние несколько дней? Беспокоило ли ее что-нибудь?
Ициар поджала губы.
— Мы виделись вчера. Нет, позавчера. Она тащила сумки с продуктами, и мы едва поздоровались. Ничего необычного.
Сестеро не собиралась ходить вокруг да около. Если пропавшая женщина в самом деле находится в руках этого изверга, нельзя терять ни минуты.
— Вы не знаете, Чаро в юности, случайно, не ездила в Лурд?
— Да. Мы тогда были старшеклассницами.
— Когда именно? В семьдесят девятом?
Торговка повернулась к покупателю, который подошел к прилавку, и жестом попросила его подождать.
— Не могу сказать точно. Минутку… — Она закрыла глаза и запрокинула голову, припоминая. — Да, скорее всего, именно так.
Айтор резко выдохнул, и Сестеро это не удивило. Это было худшее, что могло случиться. Она продолжила задавать вопросы, а ее напарник попросил Креспо отойти на несколько метров.
— Чаро хотела поехать в Лурд или на этом настаивали ее родители?
Торговка нахмурилась.
— Это было очень странно. Все случилось буквально за одну ночь. Подробностей я не помню, но после возвращения Чаро уже никогда не была прежней.
— В каком смысле?
— Во всех. Раньше она была активной, жизнерадостной девушкой, мы ходили на вечеринки с друзьями, строили планы… Потом она стала отстраненной, много грустила. Эти монахини лишили ее радости жизни.
Сестеро вздохнула. Слишком уж это напоминало историю, которую Пилар Отеро рассказывала ей в Компостеле о своей сестре.
— Она рассказала что-нибудь об этом периоде? — спросила она, повысив голос, чтобы его можно было расслышать за музыкой проходившего мимо оркестра.
Ициар покачала головой.
— По крайней мере, не мне. Она не любила об этом вспоминать. Даже много лет спустя, когда разговор касался этой темы.
Сестеро пыталась поставить себя на место этих молодых девушек. Их семьи заставили их отказаться от образа жизни, свойственного их возрасту, и отправили на своего рода исправление. В чем они могли так провиниться, что родители сочли это необходимым?
Ее внимание снова отвлекла рация. Прежде чем ответить, она отвернулась от группы зевак, которые собрались вокруг прилавка с перцем.
— Ордер у нас, — произнесла Хулия, едва Сестеро нажала на кнопку.
— Раздобыла? Отлично, — поздравила ее Сестеро. — Мы с Айтором закончили. Пропавшая женщина тоже побывала в Лурде. Если бы эти проклятые монахини с нами сотрудничали, Чаро Эчебеста сейчас, как обычно, продавала бы свою свеклу.
— Не знаю, что за игру они затеяли, — призналась Хулия.
— Во всей истории что-то кроется. Кто знает, что они делали с этими девушками? Надеюсь, скоро мы все поймем.
— Не сомневаюсь в этом. Встретимся у входа?
— Мы будем там через пять минут, — сказала Сестеро, жестом подзывая Айтора к машине. Их ждет монастырь, и на этот раз ни одна монахиня не посмеет встать у них на пути.
41
Понедельник, 29 октября 2018
Звонок с раздражающей настойчивостью звонил по другую сторону вертушки. Послышались шаги туда-сюда. Деревянный потолок скрипел в унисон с движениями монахинь. Никто из них, однако, не удосужился уделить внимание полицейским в вестибюле, и те начинали терять терпение.
— Придется выломать дверь, — заявила Сестеро.
— Это массив дерева. Понадобится штурмовой таран, — заметил Айтор, постучав по двери костяшками пальцев.
Хулия продолжала трезвонить.
— Почему они не открывают?
— Да потому что не хотят! А потом скажут, что читали молитву Розария, или придумают еще какую-то фигню. Мы должны задержать их за противодействие следствию, — воскликнула Сестеро, толкнув вертушку.
— Полиция! Немедленно откройте, или вы все арестованы!
Хулия заметила длинную деревянную скамью, прислоненную к стене. Она вполне может служить тараном. Тогда им не придется ждать патрульную машину из полицейского управления.
— Выбьем дверь?
Сестеро кивнула с серьезным видом. Чаша ее терпения переполнилась.
