Над водой в тазу на прикроватной тумбочке поднимался пар. Хулия окунула туда палец: горячо. Рядом с тазом лежали губка и бутылка жидкого мыла. Кто-то собирался обмыть больную женщину, а прибытие полицейских нарушило их планы.
— Аааа…
Приоткрытые губы настоятельницы не шевелились, но тот стон, который и позволил Хулии обнаружить ее келью, шел явно из ее горла.
Положив руку на кровать, Хулия оглянулась на Сестеро, и та кивнула ей.
— Преподобная мать, — тихонько позвала Хулия.
Старуха никак не отреагировала.
— Матушка. — Она наклонилась к лицу монахини.
— Аааа…
Хулия поморщилась. Так она ничего не добьется. Возможно, сестра Тереса не солгала о состоянии здоровья настоятельницы.
— У нее дернулись веки, — заметила Сестеро, стоявшая поодаль, и знаком показала Хулии, чтобы та продолжала.
Хулия вздохнула. Последний раз — и хватит. Просунув руку под простыню, она сжала руку больной. Кожа до кости.
— Преподобная мать, — позвала она снова. — Проснитесь. — Она резко дернула настоятельницу за руку и тут же устыдилась этого.
С распятия над изголовьем кровати на нее неотрывно смотрел Христос. Ему вторила какая-то неизвестная Хулии святая в серебряной рамке на прикроватной тумбочке. Она почувствовала, что они ее осуждают. То, что у нее полицейский жетон в кармане, не дает ей права нарушать покой старухи. Ее родители едва ли бы гордились подобной сценой.
Хулия была уже готова сдаться, и тут глаза монахини широко распахнулись. Радужка выцвела так, что глаза казались белыми.
— Тереса, Тереса, — пробормотала она, цепляясь потной рукой за предплечье полицейской.
Первым желанием Хулии было отпрянуть. Но вместо этого она слегка улыбнулась и нежно провела пальцами по ладони монахини.
— Преподобная мать, я из полиции. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Старуха непонимающе скривила рот. Она выглядела сбитой с толку.
— Тереса…? — пробормотала она снова и замолчала.
Хулия сглотнула, прочищая горло. Ее действия вообще законны? Кажется, да, но с точки зрения морали они оставляют желать лучшего. Однако она вовремя вспомнила о пропавшей женщине.
— Девушки из Лурда… Вы помните их?
Настоятельница словно увидела привидение. Казалось, ее глаза вот-вот выскочат из орбит, рот исказился гримасой ужаса.
— Дети… Дети… — воскликнула она, сев прямо.
Сестеро кинулась к Хулии, и вдвоем им удалось удержать ее на кровати.
— Какие дети?
Старуха боролась, пытаясь освободиться. На ее лице застыл страх.
— Спокойно. Все в порядке. Успокойтесь…
— Тереса, дети!
Ткнув Сестеро в глаз, монахиня вырвалась и бросилась к окну, но оно было закрыто. Настоятельница положила на него ладони и упала на колени. Она рыдала.
— Хватит! Оставьте ее в покое! — это была сестра Тереса. Ей удалось открыть дверь.
Следом вошел Айтор и схватил ее за руку.
— Выйдите отсюда! — приказал он, оттаскивая ее назад.
— Она больна! Оставьте ее в покое!
Сестра Кармен и остальные монахини подглядывали из-за двери.
— Что вы с ней сделали, безбожницы?
Не обращая внимания на крики, Хулия окинула келью взглядом. Неприглядное зрелище. Раздраженные монахини, полицейские, не дающие им пройти, и эта старуха в ночной рубашке, которая с потерянным видом распростерлась на коленях. Она не для того мечтала работать в полиции, чтобы наблюдать такие жалкие картины.
— Пора закругляться, — услышала она собственный голос.
Сестеро тут же с ней согласилась. Эта ситуация явно зашла в тупик.
— Поехали. У нас пропавшая женщина. Нельзя терять ни минуты, — заявила сержант, а монахини тем временем бросились укладывать настоятельницу обратно в постель.
— Боже мой, дети! — вдалеке послышался крик, пока Сестеро и ее команда спускались по лестнице к выходу.
43
Понедельник, 29 октября 2018
Новость прилетела в разгар вечерней телепрограммы. Репортажи о штурме пограничного забора в Мелилье нелегальными мигрантами и победе ультраправого кандидата в президенты в Бразилии резко стихли. Редакция ETB, местного баскского телеканала, обнаружила бомбу замедленного действия, и остальные новости тут же отошли на второй план.
— Так называемый Убийца с тюльпаном только что заявил о похищении Чаро Эчебеста. Несколько минут назад он опубликовал эту фотографию пропавшей женщины на странице «Фейсбука». — Телевизоры тысяч домов, где смотрели новости, показали крупным планом обнаженную ступню. Рядом лежал красный тюльпан, единственное цветное пятно на этой мрачной картине. — Полиция уже в курсе случившегося, все силы брошены на то, чтобы найти женщину. Из полицейского управления в Гернике с нами на связи сержант Чема Мартинес, который возглавляет Отдел по расследованию особых преступлений.
Сестеро фыркнула.
— Возглавляет… Уже примеряет на себя чужие регалии.
— Может, это не он, и виноват ведущий, — предположил Айтор, сидевший с ней рядом за компьютером. На одной из вкладок передавали новости, на другой была открыта социальная сеть жертвы.
Сестеро допустила такую вероятность. Кроме того, не время думать о таких вещах.
— Мы опоздали. Он убил ее. — Сестеро не решилась бы выразить свои страхи вслух перед остальными, но с Айтором все по-другому. Они так давно работают вместе, что могут говорить прямо.
— Нельзя так думать, — упрекнул ее напарник. — Она жива, черт возьми, и мы ее спасем.
Сестеро признала, что он прав. Они не могут позволить себе опустить руки.
— Нам понадобится подкрепление. Я поговорил с местным начальником оперативного отдела. Через пятнадцать минут все свободные офицеры будут здесь.
На пороге появилась Хулия. Ее лицо помрачнело при виде коробки с миндальным печеньем.
— А где Чема?
— Там, разговаривает с телевидением, — ответила Сестеро.
Силуэт сержанта был виден через стеклянную стену кабинета, где он уединился, чтобы спокойно поговорить по телефону.
— Введете меня в курс дела? — попросила Хулия, уставившись на монитор. — Это то самое фото, которое он выложил в интернет? Это сосновый бор.
Сестеро и Айтор перевели взгляд на угол снимка, куда указывала их коллега. Она была права. До этого все их внимание было сосредоточено на голой ноге жертвы и тюльпане, этом проклятом тюльпане, — настолько, что они даже не заметили тонкие сосновые иголки, разбросанные по земле.
— Это сосновый бор. Криминолог сказал об этом в новостях, — сообщил Чема, выйдя из кабинета.
