Сестеро записала даты в блокнот.
— Это какая-то ошибка. Возможно, они не вели учет тех добровольцев, кто не принадлежал к ордену, — предположила она, глядя на Хулию, которая едва заметно покачала головой. У нее не было вопросов.
— У меня тоже возникла такая версия, — сказал Айтор. — Не нервничай, Ане. Они полностью отрицают это. Здесь не было никаких девушек. И поверь мне, эти монахини могут сказать, шел ли дождь на Вербное воскресенье в семьдесят девятом.
Поблагодарив за проделанную работу, Сестеро пожелала ему хорошей дороги. Затем она оглянулась на остальную часть команды. Хулия заметила недоумение в ее глазах.
— Звони судье, — велела она Чеме. — Нам нужен ордер на арест. Если сестре Тересе нужно увидеть себя в наручниках на первых полосах завтрашних газет, чтобы признаться в том, что они делали с теми девушками, пусть так и будет. Нам необходимо допросить ее, настоятельницу и всех монахинь, которые были в монастыре в те годы.
— Это будет нелегко, — признал Чема, поднимая трубку.
— Остальные продолжайте искать. Не может быть, чтобы мы ничего не нашли.
Хулия снова вернулась к письмам. Удивительно, сколько денег некоторые люди способны отдать монастырю. К письмам иногда прилагались банковские квитанции, хотя было ясно, что в большинстве случаев пожертвование отправляли в отдельном конверте.
— Семьи, которые платят за то, чтобы избавиться от дочерей, — покачала головой Сестеро. — Что они делали с этими девушками, раз в Лурде их не было?
— Хорошо бы спросить у их семей. Они-то наверняка были в курсе, — вставила Хулия.
— Нашел кое-что! — перебил ее один из новеньких. Он просматривал инвентарную книгу с почерневшей обложкой. Ее они вытащили прямо из огня. — Вот списки девушек по годам. С семьдесят четвертого по восьмидесятый.
— Девушки из Лурда! Черт, им почти удалось ее сжечь! — воскликнула Сестеро, бросившись к нему.
— Черт! — полицейский показал на оторванный лист бумаги. — Семьдесят девятого не хватает.
— Только этого года?
Полицейский поспешно перевернул все страницы и кивнул с мрачным видом.
— Все остальные на месте.
— Мерзавки! — воскликнула Сестеро, шлепнув рукой по столу.
— Сестра Тереса говорила, что у них украли список того года… Возможно, это правда, — вставила Хулия.
Схватив горсть писем, она помахала ими перед лицом Сестеро.
— Ничего страшного, мы добудем список отсюда. Это займет немного больше времени, но имена отправителей скажут нам все.
Сестеро медленно кивнула. Взяв в руки тряпку, она стерла все записи на доске.
— Хорошо. Все займитесь перепиской, — сказала она, с усилием рисуя таблицу черным маркером. — Вносим сюда обратный адрес, сумму пожертвования и дату банковской квитанции. Отдаем приоритет платежам за семьдесят девятый год. Так мы получим список семей. Затем свяжемся со всеми и предоставим защиту дочерям, которых они вручили этим ведьмам. Это первый приоритет. Больше никаких смертей. После этого мы разберемся с этим Убийцей с тюльпаном.
— Или с этой, — вставил Чема, подходя к письмам вместе с остальными.
— Или с этой, — признала Сестеро. У Хулии сложилось впечатление, что она сказала это неохотно. Сержанту явно тяжело было признать, что за смертями женщин может стоять другая женщина. — Что говорит судья? Даст ордер на арест?
— Секретарь суда обещал помочь. Как только закончится слушание, которое сейчас ведет судья, он поднимет этот вопрос. Он ничего не обещает.
Сестеро тихо выругалась. Хулия бросила на нее сочувствующий взгляд и вернулась к письмам. Она взяла конверт, который со временем выцвел и стал бледно-желтым. Почтовый штемпель от июня семьдесят девятого. Открыт перочинным ножом, как и все остальные. Она без труда представила монахиню со старым ножом для писем в плохо освещенной библиотеке.
Хулия вытащила письмо. Здесь были только слова благодарности. «Спасибо за этот подарок небес, спасибо за то, что принесли счастье в наш дом». Благодарность и банковская квитанция с несколькими нулями: восемьдесят тысяч песет. Одна и та же цифра, которая повторяется снова и снова в разных посланиях.
Поднявшись, она взяла маркер и внесла в таблицу сумму и дату. Затем перевернула конверт и посмотрела на обратный адрес.
— Семья Эчано Гарсибуйе, — прочла она вслух. — Убитая журналистка — одна из девушек Лурда.
— Ничего удивительного, — сказала Сестеро, — и сестра Тереса знала об этом. Я уверена, они гордятся тем, что известная журналистка побывала в их монастыре. Эта монахиня — просто чудовище. Это выглядит с каждым разом все хуже. Что случилось в том году, что кто-то решил уничтожить этих женщин?
Хулия записала имя Наталии Эчано на доске. Затем взяла следующее письмо и прочла обратный адрес.
Это неправда.
Она прочла его снова.
Нет, это неправда. Она провела столько часов среди этих документов, что разум решил сыграть с ней злую шутку.
— Сколько смертей мы еще допустим? Когда уже мы скажем, что с нас хватит, что дошли до такого, что мы не для того платим налоги, чтобы нас бросили на произвол судьбы? — вещал Аймар Берасарте со своей радиокафедры.
— Кто-нибудь, выключите уже этого чертового сплетника, — рявкнула Хулия, повернувшись к остальным.
Чема сделал знак одному из новичков.
Наступила благословенная тишина, но отправитель остался прежним.
У Хулии закружилась голова. Ей нужно передохнуть.
— Сестеро, ты можешь сказать, что здесь написано? — попросила она, протягивая ей конверт.
Та удивленно посмотрела на нее. Она ничего не понимала, но обошлась без вопросов. Взяв в руки конверт, Сестеро зачитала имя отправителя вслух. Остальные отложили свои занятия и внимательно следили за происходящим.
Хулия знала, что ей не понравится то, что она услышит.
— Семья Лисарди Кастро.
— Это же твоя фамилия! — воскликнул Чема.
Хулия присела на стол. Она ничего не понимала.
— Мои родители, моя семья, — признала она с потерянным взглядом.
Сестеро сделала глубокий вдох.
— Спасибо за этот подарок с небес… — прочла она, нахмурившись.
Тишина, долгая тишина. А затем вопрос, на который Хулия уже успела ответить самой себе: «В каком году ты родилась, Хулия?»
47
Вторник, 30 октября 2018
Он мог часами созерцать свои тюльпаны. Их танец под звуки воздушного потока — гипнотический, такой нежный и одновременно такой горделивый. И этот их сладкий аромат, который смешивается с едким запахом влажного торфа, служащего им ложем, — пьянящее сочетание.
