— Конечно, станет. Время пришло. Как это было? Она вышвырнула его из дома? — спросила подруга, жестом попросив у девушки на баре такую же бутылку пива.
— Что-то вроде того. Он потратил кучу денег. Просто мама так ничему и не научилась и указала его в качестве совладельца счета, который она унаследовала от моих бабушки и дедушки. Это были ее деньги!
— Не вини ее. Ты лучше меня знаешь, как обстоит дело. Люди с зависимостью те еще манипуляторы.
Сестеро была признательна, чувствуя на спине тепло руки Олайи. Это успокаивало.
— Она позвонила своей подруге-адвокату и подала бумаги на развод.
— Вот и отлично. Это смелый поступок. Ее ждет огромное количество бумажной волокиты, так что хорошо, что она сама решилась на этот шаг.
Сестеро задумчиво сделала глоток.
— Жаль, что она не сделала этого раньше. Столько лет страданий, и ради чего?
— Ей было трудно это сделать, — заметила Олайя, поглаживая ее по спине.
— Да, конечно. По его милости мы все немного не в себе, — призналась Сестеро. — На днях я слетела с катушек, ударила задержанного. Думала, что он убил свою жену.
— Черт, какой кошмар. Тебе нужно сменить работу.
Сестеро пропустила это мимо ушей. Ее подруги не впервые это предлагали.
— Когда передо мной оказываются подозреваемые в жестоком обращении, я выхожу из себя. Они слишком напоминают мне отца. Я принимаю это близко к сердцу. — Глубокий вздох. — Я сотрудница полиции, и я не могу позволить себе срываться.
Дверь бара открылась, впустив прохладный ночной ветер. Сестеро ощутила ком в горле. Это случалось с ней каждый раз, когда приходилось встречаться с ним. Недостаточно знать, что правда на ее стороне, ведь невозможно вести диалог, когда другая сторона и слышать не хочет о логике. Остается либо отключить разум и опуститься на их уровень или уйти прочь.
— Ну как, довольна? Это ты во всем виновата. Ты ей нашептала. Ты делала это годами. А ведь я не чудовище. Да, я иногда играю. И что? А кто не играет? — Каждое слово отца было исполнено гнева. Он был в ярости и, как обычно, нашел виноватого. Он — жертва заговора, а не собственных действий или пристрастий к азартным играм. И хуже всего то, что он верит в свою версию событий.
Сестеро открыла рот, чтобы ответить, что одно дело — время от времени покупать лотерейный билет или ставить на футбольную команду, и совсем другое — это когда ты готов поставить на кон все, что у тебя есть, ради любой азартной игры. Непростительно заставлять семью голодать, спуская все до последнего цента. У этого есть только одно название — игровая зависимость.
— У тебя проблема, папа, — сказала она.
— Конечно. Ты — моя проблема. И все потому, что твоя мать залетела от меня. Дернуло же меня засадить ей той ночью на вечеринке.
Сестеро не впервые слышала от него нечто подобное. Ладонь Олайи крепко сжала ее предплечье.
— Ты… Ты… — у Сестеро не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. Беспомощность, пустота, отвращение, печаль. Слишком много эмоций скопилось в горле, изо всех сил пытаясь выйти наружу. — Обратись за помощью, папа. Иначе ты плохо кончишь.
Мариано горько рассмеялся.
— Тебе надо, ты и ищи. Мне ничего не нужно. Знаешь, где я теперь поселюсь? — с насмешкой спросил он. Сестеро тут же поняла, что он задумал, и он подтвердил ее догадки: — В твоей квартире. Вернее, в квартире твоей бабушки, которая была моей матерью. Так что ищи себе другое жилье, там есть место только для меня и твоего брата.
Сестеро сжала кулаки. Как же она его ненавидит. Ярость наполнила ее глаза, но он не дождется от нее ни слезинки.
— Пойдем, Ане. — Олайя потянула ее за руку.
Сестеро сопротивлялась. У нее накопилось столько претензий к этому человеку, что он казался ей незнакомцем. Столько несведенных счетов. Но какая от этого польза? Она огляделась. Все прислушивались к их разговору, кто-то в открытую, кто-то нет. Ей не хотелось подпитывать их нездоровый интерес и стать главной героиней сплетен назавтра.
— Ты подонок, — бросила она, чувствуя гнев и беспомощность.
Повернувшись, она вышла вслед за Олайей. Дрожащий ореол вокруг каждого из фонарей на площади с видом на Бискайский залив заставил ее поднести руки к глазам, чтобы вытереть слезы.
— Не слушай его. Он пьян, — сказала Олайя, идя вслед за ней к берегу моря.
— Он засранец. Почему он не может оставить нас в покое? — Сестеро разразилась рыданиями.
— Пойдем ко мне. У меня достаточно места, — предложила подруга. Ее объятия приносили утешение, но им не под силу было успокоить вихрь чувств внутри Сестеро.
— Не могу. Я переночую у матери. Я ему не доверяю, он может объявиться посреди ночи с криками и угрозами. Это будет не в первый раз. В детстве я спала с ножом под подушкой. Боялась, что он что-нибудь сделает с нами под покровом ночи.
Олайя крепче обняла ее. От нее всегда так приятно пахло, как от свежего белья.
— Само собой. Позаботься о маме. Сейчас ты ей понадобишься. Пусть она чувствует, что ты рядом, что ты не оставила ее на произвол судьбы. Но потом переезжай ко мне. Нам обеим не помешает соседка по квартире.
Сестеро посмотрела на балкон квартиры своей бабушки, где она провела лучшие годы. Судя по мерцающему голубоватому свету за стеклом, телевизор был включен. Она без труда представила, как брат и его друзья раскинулись на диване в окружении пустых коробок с пиццей. Как все могло пойти коту под хвост за такой короткий срок?
— Я сниму что-нибудь. Не хочу никому мешать, — прошептала она.
Олайя схватила ее за плечи и заставила посмотреть ей в лицо.
— Не говори глупостей, Ане! У меня восемьдесят метров, там хватит места для целой семьи. Я буду рада, если ты переедешь. С кем, как не с лучшей подругой, стоит снимать жилье?
Олайя долго жила одна, почти столько же, сколько сама Сестеро. Когда они с Элизой вместе сняли квартиру много лет назад, они и представить себе не могли, что их отношения будут такими бурными. Ревность девушки, которая видеть ее не могла с другими женщинами, превратила жизнь Олайи в кошмар, который закончился, когда однажды Элиза собрала вещи и так и не вернулась.
— Ты просто хочешь заставить меня ужинать каждый вечер этими твоими странными салатами с водорослями и семенами, — пошутила Сестеро.
Олайя рассмеялась.
— Обещаю, я позволю тебе есть что угодно. И если хочешь, я переключусь на мясо. Все, что угодно, только переезжай. И здесь нет никакого подвоха, я не люблю смешивать дружбу и отношения.
Сестеро искренне ей улыбнулась. Ради таких друзей, как Олайя, стоит жить дальше.
54
Среда, 31 октября 2018
Бискайский залив волновался. Волны, которым восходящее солнце придавало теплый красноватый оттенок, в строгом, почти военном порядке спешили к песчаным отмелям, которые простирались до подножия мыса Огоньо. Путь им преграждали дамбы порта Мундака и другие природные препятствия, и они бились о них с яростью, накопленной за миллионы лет. Санта-Каталина, часовня и одноименный мыс, возвышались над морем. Здесь белая пена прибоя долетала до стен монастыря, походившего в этот ранний час на одинокого стража морского берега.
