В обязанности третьей советницы входило участие в заседаниях совета Рюгге в Теллерае. По традиции третья советница сопровождала на каждом таком собрании первую, то есть старшую. Марика отказалась участвовать лично, хотя сама Градвол часто твердила, что с ней должны познакомиться сестры правящей обители.
На собраниях она присутствовала только в виде изображения на экране. Ей очень не хотелось покидать центр паутины, которую она начала плести.
В третьем кресле Марика провела семь месяцев, после чего освободилось второе. За годы, проведенные ею в Макше, Всеединое постоянно собирало жатву, став столь же ценным союзником, как и сама Градвол. Марика так быстро поднималась со ступени на ступень, что недоумевала от этого не меньше своих недоброжелателей.
И каждый раз она оказывалась самой юной из всех, когда-либо занимавших ее должность.
Меньше чем через месяц после того, как Градвол пересадила ее во второе кресло, тень Всеединого пала на сам правящий совет общины. Градвол назначила Марику седьмой советницей Рюгге, и этот шаг потряс все Сообщество. Никогда прежде место в совете общины не занимал кто-либо ниже старшей обители. И никогда прежде сестры из одной обители не занимали два кресла в совете.
Марика не обращала внимания на ворчание и недовольные голоса. Пусть с этим разбирается старейшина – раз уж та пожелала повысить фаворитку через голову других, считавших, что они заслуживают этого куда больше.
Старейшина вновь пыталась убедить ее показаться в Теллерае. Аргументы Градвол были просты и неоспоримы – когда-нибудь Марике придется постоянно иметь дело с этими метами, и лучше познакомиться с ними сейчас, пока они еще в состоянии к ней привыкнуть.
И снова Марика отказывалась, желая оставаться поближе к источнику растущего политического влияния.
Ей незачем было торчать в Теллерае, чтобы знать, что о ней там говорят. Все то же самое, только в масштабах сестринства. Никому не нравилась молодая дикарка, ставшая весьма влиятельной в Сообществе. Ее боялись точно так же, как боялись сестры в Макше и Акарде. Но в Теллерае ее не принимали скорее душой, нежели разумом. Там ее вообще не знали – лишь немногие встречались с ней во время кампаний в Понате. Силты Теллерая признавали, что Марике удалось многого добиться, и относились к ней с куда меньшей злобой, чем силты в Макше. Впрочем, и последние доставляли ей не так уж много хлопот, предпочитая ненавидеть ее в душе и надеясь, что когда-нибудь она оступится.
В тот год Марике редко удавалось выспаться. Она тяжко трудилась, создавая защиту от мятежников и укрепляя тем самым свое влияние во всех обителях Рюгге. Ей вполне хватало цинизма, чтобы использовать в личных целях слухи о таящемся среди мятежников великом верлене. Если Градвол и понимала намерения Марики, то ничего не говорила.
С неохотной помощью Брайдик Марика воплотила краденые технологии в необходимые для ее задач инструменты. Лучшим творением стало подслушивающее устройство, которое она подсадила в жилище тех, кого подозревала в попытках ей помешать. К концу года подобные устройства стояли в жилищах всех, кто мог когда-нибудь стать препятствием на ее пути.
Подслушивающие устройства, о которых не знал никто, кроме ее ближнего круга, давали преимущество над врагами. Некоторые суеверные сестры начали верить, будто она в самом деле умеет становиться невидимой, как в старых мифах о силтах. Месть ее была утонченной, но болезненно била по самолюбию. Вскоре весь Макше жил в страхе, опасаясь хоть чем-нибудь ее оскорбить. Сестрам по-прежнему внушала ужас мысль о том, кем она могла стать, а не то, кем являлась сейчас.
Каждый небольшой триумф придавал Марике сил. Укрепляя позиции, она переключилась на борьбу с мятежниками в других обителях, пытаясь завербовать для этой цели наиболее реакционно настроенных силт.
Ее усилий в этом направлении хватило, чтобы убедить даже самых сомневающихся силт, что против сестринств зреет крупный заговор, а первой жертвой выбраны Рюгге. Казалось, каждый допрошенный мятежник добавлял еще один фрагмент в обширную мозаику назревающего переворота.
Колдун начал обретать очертания, пусть даже в виде пугающей тени.
Установились первые контакты Марики за пределами Сообщества. Но не в связи с занимаемым местом в совете Теллерая, а потому, что некоторые более дружелюбные сестринства хотели создать собственную защиту от мятежников, прежде чем проблема с ними достигнет тех же масштабов, что и в Рюгге. И они пришли к Марике за советом.
Появление в Макше множества посторонних впечатлило сестер. Марика воспользовалась этим в полной мере, постепенно вынуждая замолчать самых яростных критиков.
Но их молчание ничего не давало. Чем больше росла известность Марики, тем больше ее ненавидели те, кто давно уже выбрал в душе сторону ее противников.
Столь неразумное поведение невозможно было победить. Особенно среди силт.
Порой она не спала ночами, страдая от ничем не обоснованной ненависти и тщетно утешая себя мыслью, что именно такой ценой заняли свое положение все силты, которые хоть чего-то добились. В совете Макше мало кого любили, и уж точно никто не любил Градвол. Если бы старейшина бывала там чаще, вместо того чтобы заниматься неведомо чем и неведомо где, возможно, она приняла бы на себя часть ненависти, адресованной ее фаворитке.
Когда Марика все же засыпала, ей часто снился сон, в котором она летела на сверхъестественном, меняющем облик звере сквозь усеянную звездами ночь. Ветер не шевелил ее одежду и шерсть, и внизу не было видно планеты. Была лишь огромная, испещренная звездами бездна, мирная и спокойная.
Утром она просыпалась с прежней решимостью, уже не беспокоясь о том, любит ее кто-нибудь или нет.
Она жила ради единственного существа по имени Марика, и никого больше. Она знала, что спасет сестринство Рюгге, если сумеет, – все же перед Сообществом она была в определенном долгу. Если получится – тем лучше. Если нет – что ж, не важно.
Марика могла бы помочь даже Серке, если бы у нее не осталось иного способа открыть себе путь в великую тьму.
Она занимала второе кресло в совете, но Градвол устроила все так, что в Макше ей нечем было заняться. Со временем кампания против мятежников стала столь успешной, что ей оставалось лишь отслеживать доклады о все меньшей активности преступников. У нее появилось свободное время для размышлений, и на душе становилось все неспокойнее.
III
Прошел ровно год со дня стычки в жилище Багнела. Марика добавила к утренним упражнениям целый час, но и это не помогло прогнать тревогу. Попытка связаться с Багнелом ни к чему не привела – он был занят и ничем не мог ее развлечь. Предстоял длинный утомительный день, отведенный на изучение похищенных текстов в поисках чего-то, чего она пока не знала, просмотр отчетов от групп перехвата Брайдик и подслушивающих устройств, которые не приносили ничего нового, а также сообщений от информаторов, желавших получить награду за помощь в поимке мятежников.
Марика поняла, что больше не выдержит. Ей хотелось свободы. Ей хотелось летать.
