– Да. И тоже с немалым трудом. Пришлось ее обмануть, а потом застрелить. Удерживайте их с помощью мортир, пока я не очухаюсь. Только без лишнего героизма. Ясно?
Судя по взгляду Дортеки, та вряд ли полагала, что Марика в здравом уме стала бы ожидать подобного от наставницы.
Марика осушила фляжку, жадно поела и отдохнула, не обращая внимания на треск и грохот оружия.
Слава Всеединому, охотницы Серке покинули транспорты, не имея при себе ничего, кроме винтовок. Слава Всеединому, что на темнолете она быстро соображала. Иначе сейчас ее уже не было бы в живых, а Серке вскоре одержали бы победу.
Едва почувствовав, что к ней вернулись силы, Марика нырнула в лазейку и нашла чудовищных размеров призрака. Затем она швырнула его туда, где прятались выжившие Серке, споря о том, не стоит ли отступить к двум уцелевшим машинам и бежать.
Они были напуганы и готовы бросить своих последователей на произвол судьбы. Их удерживала лишь уверенность в том, что поражение не будет означать для Сообщества ничего хорошего.
«Сдавайтесь, и останетесь живы», – послала Марика мысленное сообщение.
Одна Серке попыталась атаковать, но Марика легко отвела удар.
Убив их, она мысленно приказала сдаться охотницам, после чего прикончила чересчур упрямых, пока силы полностью не оставили ее, а затем вернулась в реальность.
– Победа за вами, Дортека. Пора с этим кончать. Окружайте уцелевших.
Когда все закончилось, ни у Марики, ни у Дортеки не осталось сил, чтобы связаться с Акардом и сообщить тамошнему гарнизону, что угроза отражена.
Грауэл разожгла костры и начала собирать мертвых, раненых и пленников внутри руин Критцы.
– Все окружены, – сказала она Марике.
– Много сдавшихся?
– Лишь несколько охотниц, – презрительно бросила она. – И пятеро самцов. Торговцев. Они управляли теми машинами.
– Охраняйте их как следует. Они – залог безопасности для Рюгге. Я допрошу их после того, как отдохну.
Глава двадцатая
I
Луны висели высоко в небе, отбрасывая на склоны похожие на скелеты тени. Когда Марика проснулась, ей показалось, будто она все еще слышит эхо выстрелов, отражающееся от стен речного каньона.
– Что случилось?
Барлог мягко трясла ее за плечо. Морда охотницы была мрачной.
– Идем. Тебе нужно самой увидеть. Никаких объяснений не хватит. – Она протянула Марике лапу, помогая встать.
Марика взглянула на Грауэл. Та пожала плечами:
– Я все время была здесь. Сторожила тебя.
– Я согнала всех пленников сюда, поскольку решила, что здесь они будут под лучшей охраной, – сказала Барлог. – Но я ничего не замечала, пока один самец не спросил, нельзя ли им разжечь костер. Только когда вспыхнуло пламя, я обратила на него внимание. До этого он ничем не отличался от других.
– О чем ты? – спросила Марика.
– Хочу, чтобы ты сама посмотрела. Мне нужно знать, права ли я.
Марика пробралась среди каменных обломков и остановилась:
– Ну?
– Вон он, – показала Барлог. – Смотри внимательнее.
Марика посмотрела.
И ее словно по голове огрели с размаху.
– Кублин! – выдохнула она.
Торговец резко обернулся, и глаза его на мгновение округлились.
Кублин. Но этого просто не могло быть. Ее однопометник погиб восемь лет назад, во время набега кочевников, уничтоживших стойбище Дегнанов.
Грауэл положила лапу на плечо Марики, до боли его сжав:
– Да, Марика, да. Как такое могло случиться? Почему я не узнала его раньше?
– Мы не ищем призраков среди живых, – пробормотала Марика, подходя ближе.
Все пленники наблюдали за ней, на миг позабыв о страхе и отчаянии.
Торговец задрожал от ужаса.
– Кублин, – прошептала Марика. – Но как?.. Грауэл, Барлог, никого сюда не подпускайте. И никому ни слова. От этого зависит ваша жизнь.
Ее тон не терпел возражений. Охотницы ушли.
Марика долго стояла, вспоминая прошлое, а затем подошла к костру. Пленники попятились, зная, что именно она – виновница их отчаянного положения.
Она присела на камень, который освободила охотница Серке:
– Кублин, иди сюда. Сядь со мной.
Он подошел и сел на холодный камень, отвернувшись от других пленников, которые притворялись, будто ничего не замечают. Нужно было что-то делать…
Неужели она сошла с ума?
Марика пристально посмотрела на однопометника, который оставался все таким же маленьким, и сил у него тоже вряд ли прибавилось, как физических, так и силы воли. Он не смотрел ей в глаза.
И все же тут попахивало некоей тайной, связанной не только с тем, как ему удалось уцелеть. В нем чувствовалось что-то непостижимое, возможно, из-за того, как на него исподлобья смотрели другие самцы. Он что, главный? Подобная мысль выглядела столь невероятной, что Марика тут же отбросила ее прочь.
– Расскажи, Кублин, как ты остался жив? Я видела, тебя убили кочевники. Я их всех прикончила… – Марика тут же вспомнила, что, когда бой завершился, она так и не нашла его тело. – Расскажи, что тогда случилось.
Он молчал, слегка отвернувшись и уставившись в костер. Остальные самцы насторожились.
– Лучше поговори со мной, Кублин. Я единственная надежда, которая у тебя осталась.
Он бросил ругательство в адрес силт на диалекте их стойбища. Речь его была неразборчива, а Марика давно уже не общалась на диалекте даже с Грауэл и Барлог, так что ничего не поняла. Но смысл высказывания был несомненно нелестным.
Марика погладила его по лапе:
– Весьма смело, Кублин. Но подумай хорошенько. Сегодня здесь погибли многие мои охотницы, а те, кто выжил, мягко говоря, не в духе. У них есть свои планы насчет пленников. Особенно вас, самцов. Вы нарушили все законы и соглашения. Так что лучше расскажи.
– Ладно. – Он пожал плечами. Марика подумала, что ей он никогда не мог всерьез противостоять, за исключением случая, когда пытался убить Похсит. – Когда стемнело, я заполз в логово Геррьен. Там на стороне самцов еще горел очаг. Я пытался до него добраться, но свалился в погреб и потерял сознание. После я мало что помню. Кажется, я опять пытался выбраться и сильно поранился. У меня была лихорадка. Через несколько дней меня нашли Ласпы. Говорят, я едва не сошел с ума от лихорадки и голода.
Марика набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула, закрыв глаза и воспроизводя в памяти преследовавший ее кошмар. Сырая темная ловушка, откуда она, тяжелораненая, пытается выбраться по лестнице, которая ее не пускает…
