— Я сказал правду и ничего, кроме правды, графиня, — возразил Рейф, провожая ее до дверей. — Таким догадливым дамам, как вы, льстить бесполезно.
Двусмысленно улыбнувшись, Мегги парировала:
— Простите, что я недооценила вашу обходительность. Вы льстец самой высокой пробы. Женщине, столь часто слышащей комплименты по поводу ее внешности, особенно приятно услышать что-нибудь лестное о ее уме.
Вежливо улыбнувшись, Рейф помог ей войти в экипаж. Да, с этой женщиной придется пустить в ход весь арсенал орудий обольщения. Уже долго Рейф не испытывал подобного воодушевления. Он мог иметь женщин столько, сколько едва ли хотел иметь. Любых, самых красивых, самых образованных, самых знатных, и постепенно им овладела смертная скука. Поэтому чем дальше казалась заветная цель и чем труднее путь к ней, тем заманчивее вознаграждение.
Кони мирно цокали по бульвару Капуцинов, заглушая голос Мегги. Тон ее больше не был озорным и дерзким, слишком тревожную новость сообщала она своему напарнику:
— Тучи сгущаются. Мне доложили, что скоро произойдет покушение на Кэстлри.
— Вот дьявол! — воскликнул Рейф, спрашивая про себя: кто же мог быть ее осведомителем — очередной искатель приключений, разделивший с ней сегодня постель? Но отбросил эти мысли.
Когда Мегги сообщила ему, где именно были произнесены роковые слова, Рейф предложил:
— Может быть, мне стоит наведаться в «Пале-Рояль» после того, как я привезу тебя из театра?
— Не думаю, что это хорошая идея, — возразила Мегги. — Не будешь же ты спрашивать у завсегдатаев, не знают ли они двух мужчин, замышлявших прикончить министра иностранных дел Англии.
— Это верно, но ведь ребята могут быть постоянными посетителями. Возможно, если я сделаю несколько критических замечаний в адрес Кэстлри и Веллингтона, они сами заговорят со мной. Знаешь, я ведь тоже не лишен проницательности, — добавил Рейф в ответ на ее молчание.
— Верю, — откликнулась Мегги, но голос ее прозвучал как-то неуверенно. — Полагаю, ты сносно владеешь оружием? Здесь полно французских офицеров, которых хлебом не корми, дай вызвать кого-то из иностранцев на дуэль. Ты англичанин и будешь действовать на них словно красная тряпка на быка, не в такой, конечно, степени, как пруссак, но все же этого будет достаточно, чтобы вызвать раздражение французов.
— Весьма тронут заботой о моем бренном существовании.
— Не обольщайтесь, ваша честь, — колко возразила Мегги, — я всего лишь опасаюсь потерять партнера по шахматам в самом разгаре игры.
Рейф не мог бы точно определить, чего было в ее замечании больше — юмора или сарказма.
— Если тебе все же придется драться на дуэли, советую выбрать пистолет, — продолжала она, — французы — ловкие шпажисты, и иностранец едва ли сможет составить им конкуренцию.
Рейф хотел было спросить, откуда в ней такая уверенность в нем как в стрелке, но вдруг вспомнил, что когда-то давно теплым майским днем они упражнялись в стрельбе в тире его близкого друга. Должно быть, на Мегги произвело впечатление его мастерство, раз она запомнила тот день. Марго тоже стреляла блестяще. По крайней мере Рейф больше не встречал женщин, столь же хорошо стреляющих, как и мужчины. Марго здорово усвоила уроки своего отца, и меткая стрельба была только одним из них. Полковник воспитывал дочь так, словно она была сыном, и это во многом отличало ее от других женщин.
Карета остановилась у театра. Рейф заметил, как разглядывали Мегги зеваки, когда она, грациозно опираясь на его руку, сходила на землю. Поощряя мужской интерес, Мегги улыбалась направо и налево. Никто ни за что не сказал бы, что она — хладнокровная шпионка, а не представительница полусвета с горячей кровью и жарким сердцем.
Рейф проводил ее наверх, в ложу. Игра актеров была блестящей, и вскоре Рейф целиком погрузился в искрометное веселье мольеровского «Тартюфа».
Но по мере развития действия Рейф все сильнее ощущал близость Мегги. В начале второго акта он как бы случайно опустил руку на спинку кресла своей соседки и, касаясь Мегги, ощутил теплоту ее бархатной кожи.
Рейф с удовольствием отметил, что она подалась вперед, словно стараясь лучше рассмотреть происходящее на сцене. Едва ли Мольер был повинен во вспыхнувшем на ее высоких скулах румянце. Мегги — так же ощущала присутствие Рейфа, как и он ее. Герцог догадывался, что она боялась расслабиться, поскольку не доверяла себе. Отлично. Кончиками пальцев он тихонько погладил обнаженное плечо.
Мегги вздрогнула, сжав в руках веер. Интересно, как далеко можно зайти? Едва ли стоит позволять себе больше, решил он, откинувшись в кресле, при этом оставив свою руку лежать там, где она была: у нее за спиной. Мегги постепенно расслабилась, откинулась назад, задев его руку плечами.
Игра была приятной. Рейф уже решил нежно помассировать ее плечи, когда из партера вдруг донеслись крики. Встревоженный, Рейф высвободил руку — и, опираясь на перила, перегнулся вниз. Отдельные выкрики слились в глухой ропот. Рейф увидел, как мужчины толкают друг друга.
Актеры пытались перекричать все нарастающий шум, но крики «Да здравствует король!» заглушали реплики. В ответ раздавалось: «Да здравствует император!» В актера, который пытался продолжать свою роль, полетели какие-то куски, и началась заваруха.
Некоторые из участников стычки подняли вверх белые флаги — символ поддержки короля. Бонапартисты стали размахивать лиловыми знаменами, и тогда Рейф понял, что драка неизбежна. Одним из наиболее пугающих воспоминаний его юности был эпизод, когда на одной из лондонских улиц разъяренная толпа принялась дубасить друг друга чем попало, и сейчас он почувствовал, что может произойти примерно то же самое.
Роялисты числом превышали бонапартистов, несколько лиловых знамен были вырваны из рук, храбрый парень из стана приверженцев императора упал, сбитый с ног разъяренными соперниками. На него посыпался град ударов и пинков. Одна из женщин завизжала от страха, но голос ее заглушили выкрики: «Виват король! Виват король!» Дружное скандирование гремело под потолком, казалось, вот-вот рухнут стены.
Мегги молча наблюдала за происходящим. Она казалась совершенно бесстрастной, поджатые губы выдавали лишь сожаление. Глядя на ее точеный профиль в обрамлении золотых волос, Кэндовер вдруг испытал нечто, похожее на галлюцинацию. Рейф вдруг увидел, как толпа грубых мужланов окружила ее, повалила на пол… Видение было настолько явственным, что Рейф не на шутку испугался за нее, тревога заслонила реально происходящее в театре. Он явственно видел, как отчаянно Мегги сопротивляется, кусаясь, пиная ногами наступавших, но их было слишком много, и вскоре она пропала под терзающими ее руками оголтелых негодяев.
Потрясенный, Рейф схватил спутницу за руку и потащил из ложи, не дожидаясь, пока пламя борьбы охватит весь театр.
— Пошли отсюда, — приказал он, толкая Мегги к двери из ложи. Рейф буквально пронес ее по коридору к выходу.
Из других лож тоже стали выходить люди, но Рейф оказался быстрее. Первыми они добежали до одной из лестниц запасного выхода. Уже внизу дорогу им преградили два хулигана, бегущие наверх. Увидев Мегги, мужчины остановились. Глаза их глумливо заблестели.
