Тем не менее даже один одержанный успех в тех трагических условиях лета 1941 года стал поводом для всеобщего ликования. «Когда раздался взрыв, – писалось в политдонесении, – то на лицах всего личного состава отражалось удовлетворение. Краснофлотец ФУРКО заявил: «Вот хорошо – есть добыча!» Старшина 2 статьи торпедист ГОРДО заявил: «Служу 5 лет, первый раз по-настоящему досталось стрелять», «Мы еще покажем, что значит подводники, фашистскому гаду!»
[47]
Возвращавшуюся с моря «щуку» торжественно встречали все подводники. На лодках были подняты флажные сигналы с поздравлениями, на палубах построились экипажи субмарин. Духовой оркестр на плавбазе играл встречный марш. Кого хоть однажды встречали подобным образом, не мог забыть момента своего торжества до конца жизни. Нужно ли говорить, что люди хотели испытывать это чувство триумфа снова и снова, а для этого они изо всех сил старались одерживать новые победы.
Такой шанс представился экипажу Щ-211 в очередном походе, в который она вышла 21 сентября. Действия отчасти облегчались тем фактом, что подлодку Девятко направили на ту же позицию, что и в прошлый раз, где он уже с закрытыми глазами знал глубины, ориентиры и расположение судоходного фарватера. Тем не менее встреча с противником состоялась не скоро. Вражеское командование уже поняло, что только объединение транспортов в хорошо охраняемые конвои сможет застраховать его от потери ценных судов и грузов. Ждать же формирования конвоя приходилось по неделе, а то и больше. Например, 21 сентября из Констанцы вышел конвой, в который входили итальянские танкеры «Суперга» и «Тампико», шедшие в охранении почти всех надводных кораблей ВМС Румынии. Сразу же после выхода суда атаковала советская подлодка М-34, а спустя два часа – Д-5. Хотя все торпеды прошли мимо, столь массированное нападение произвело на вражеское командование такое сильное впечатление, что суда поспешили укрыться на рейде Варны. Здесь они простояли неделю и только утром 29-го продолжили свой переход к Босфору. Взятый курс неизбежно выводил их на позицию Щ-211…
Неделя ожидания прошла для «щуки» непросто. Помимо выматывающего и пока безрезультатного поиска в один из дней вышел из строя вертикальный руль. Его повреждение давало командиру законное право возвращаться на базу, но сам экипаж, без вмешательства Александра Даниловича, придумал способ, как устранить поломку в море. Для этого трем морякам пришлось спускаться за борт в легководолазных костюмах. Они знали, что в случае внезапного обнаружения противником корабль погрузится без них, а они останутся в море и наверняка погибнут, но, не задумываясь, шли на этот риск. Так велико было желание увеличить боевой счет, отомстить ненавистному врагу за наши поражения на суше. Неисправность была устранена, и поход продолжился. Наконец, утром 29 сентября был обнаружен самолет, а спустя несколько минут и конвой, над которым он кружил. Атака на этот раз протекала гораздо сложнее, чем в предыдущем случае.
«Сыграна боевая тревога, – вспоминал Г. Е. Рядовой. – Начали маневрировать. Отчетливо видны два транспорта, идущие кильватерной колонной в охранении сторожевых катеров.
– Будем атаковать головной транспорт, – принял решение командир. – Старпому приготовить расчеты.
Я вновь прильнул к окуляру перископа, взял несколько пеленгов на впереди идущий транспорт и по ним определил курс и скорость его движения.
Приближалось время залпа. Штурманский электрик Петр Емельянов то поднимал, то опускал перископ. И вдруг отчетливо послышался шум винтов катера. Обнаружили нас или это случайно проходил рядом с нами вражеский корабль? Пришлось немного выждать, прежде чем поднять перископ. И тут услышали голос командира.
– Все, опоздали, – разочарованно проговорил он.
Да, головной транспорт, пока мы прислушивались к шуму винтов катера-охотника, прошел мимо, и атаковать его было бесполезно.
– Торпедируем следующее судно – танкер, – принял решение Девятко. – Полный ход!
Глубина погружения лодки двадцать метров. Мы сближаемся с танкером. Командир приказывает увеличить ход до самого полного.
– Подвсплывем немного (лодка шла к берегу в сторону малых глубин. – М. М.) и пройдем под днищем танкера, – распорядился Александр Данилович. – Торпедный залп произведем кормовыми аппаратами.
Поднят перископ. Все замерли в ожидании команды Девятко. И вот он отрывисто бросил:
– Одной торпедой… Пли!
Тридцать две секунды тянулись вечностью. А когда раздались взрывы, все повеселели: торпеда угодила в цель…
– Благодарю весь экипаж и поздравляю с новой победой, – объявил командир. – Танкер тонет!»
[48]
Но история второй победы так быстро не закончилась. Лодке пришлось уклоняться от преследователей и ложиться на грунт в точке, где глубина моря составляла всего 18 метров. При этом нелишне напомнить, что собственная высота «щуки» от киля до верхнего среза перископной тумбы составляла почти 12 метров. Только спустя полчаса Девятко всплыл под перископ и увидел торчавший из воды нос танкера – в результате попадания торпеды и вызванного этим затопления корма «Суперга» уперлась в грунт на глубине 21 метр. Командир не спешил покидать место атаки и сделал фотографию своей жертвы через перископ. Казалось бы, этого было достаточно, чтобы доложить о новой победе, но Александр Данилович решил иначе. Следующим днем после ночной зарядки батареи Щ-211 вернулась в район вчерашнего боя. Здесь он обнаружил четыре катера, миноносец и буксир. Противник явно собирался либо спасти часть груза, либо поднять судно целиком. Но оставлять дело незавершенным было не в характере нашего героя. Он начал сближаться с полузатонувшим судном, но тут его обнаружили сторожевые катера. Враг сбросил на «щуку» пять глубинных бомб, три из которых разорвались на весьма небольшом расстоянии, но не причинили повреждений. Среди экипажа не было никакой паники или растерянности. Взвесив все за и против, командир спокойно отвел субмарину в море, где решил дождаться вечера, а затем повторить попытку. Так и сделали. В 19.35 Девятко выпустил по судну в упор две торпеды, обе из которых взорвались при ударе об остов. На следующий день Александр Данилович с удовлетворением отметил, что корпус итальянского танкера «Суперга» окончательно погрузился и никаких работ вокруг него уже не ведется. Вместе с судном враг потерял 1800 тонн бензина и 2350 тонн нефти. Увы, далеко не все наши командиры в годы войны проявляли такую последовательность и упорство в добивании поврежденных судов противника.
Узнав о потоплении у берегов Болгарии уже второго судна, немецкое командование не стало мешкать с принятием ответных мер. Движение судов было временно приостановлено, и одновременно принято решение о минировании территориальных вод этой страны, для чего немцы выделили румынам (ВМС Болгарии не располагали минными заградителями, которые могли бы в короткий срок осуществить такую масштабную операцию) несколько сотен противолодочных мин. Между 9 и 14 октября, пока «щука» ремонтировалась на базе, румынские заградители скрытно выставили их вдоль побережья этой формально нейтральной страны. О постановке нашему командованию некоторое время ничего не было известно, но 25 октября в районе болгарского мыса Калиакра, где в XVIII веке одну из своих славных побед одержал адмирал Ф. Ф. Ушаков, «сестра» Щ-211 – «щука» Щ-212 – подорвалась на противолодочной мине. Лишь по счастливой случайности взрыв произошел на некотором удалении от корпуса и не причинил субмарине фатальных повреждений. Лодка была вынуждена покинуть позицию и вернуться в Севастополь. Увы, это не стало поводом для того, чтобы наше командование сделало серьезные выводы и предупредило командиров о грозящей опасности. 8 ноября в боевой поход на позицию в район мыса Эмине вышла «эска» С-34. Уже 13-го числа болгарская полиция обнаружила труп в легководолазном костюме на берегу у мыса Шабла, спустя три дня – тела еще двух членов экипажа подлодки на пляже в районе города Созополь. Несомненно, что они погибли при попытке покинуть субмарину, затонувшую недалеко от берега. Поскольку вражеские корабли и самолеты не докладывали об атаках подлодок в этом районе, было ясно, что С-34 стала жертвой мин. Во время этих событий 14 ноября ушла в свой четвертый боевой поход к берегам Болгарии Щ-211. Ушла и не вернулась. Она стала шестой из 27 субмарин, потерянных Черноморским флотом в годы Великой Отечественной войны. Боевые дела ее экипажа оказались перекрыты достижениями других подлодок, горечь потери – тягостным впечатлением от последующих потерь. Летом 1942 года Девятко еще называли в числе лучших командиров-подводников ЧФ (в декабре 1941 года он был посмертно награжден орденом Красного Знамени), но впоследствии до конца войны о нем фактически забыли.
