События, в корне изменившие судьбу Лисина, пришлись на осень 1931 года. Сначала Сергея решили послать в Ленинград во главе шефской делегации ВЛКСМ – незадолго до этого Нижне-Волжский комитет комсомола принял шефство над Военно-морским училищем имени М. В. Фрунзе. Он с радостью взялся за исполнение этого поручения, тем более что имел на него свои виды. Спустя много лет писатель-маринист Всеволод Азаров задал Сергею Прокофьевичу вопрос о том, что побудило его стать моряком? Он честно ответил:
«– Как мне кажется, две причины повлияли на избрание морской службы. Во-первых, врезавшиеся в мое юношеское сознание образы героических революционных моряков Балтики, таких как Маркин, Дыбенко, Железняков, матросы, штурмовавшие Зимний дворец, защищавшие завоевания революции в годы гражданской войны. Их образы меня воодушевляли… И каждый из них, я это знал, был связан с Балтийским флотом, Лениным, городом, носящим имя великого вождя пролетариата. И вторая, чисто практическая, была связана с предстоящим призывом в Красную армию, с желанием получить дальнейшее хорошее образование, чтобы быть полезным народу, Родине.
Вот эти две причины, как ныне думается, и привели меня на флот»
[71].
Неожиданно для руководства училища глава шефской делегации обратился с просьбой зачислить его в курсанты. Хотя вступительные экзамены того года уже завершились, для молодого коммуниста сделали исключение. Чуда не произошло – все три предложенные задачи по алгебре, геометрии и тригонометрии были решены на «неудовлетворительно». На иронический вопрос начальника училища Лисин, набравшись мужества, ответил: «Если примете, приложу все силы, чтобы оправдать ваше доверие!» В результате его зачислили курсантом штурманского дивизиона, входившего в состав существовавшего в то время в училище подводного сектора. Так Лисин стал подводником.
Последующие события показали, что Сергей свое слово сдержал. Начинать пришлось с подготовительного курса.
Молодой курсант активно работал на занятиях, а после их окончания неоднократно просил преподавателей позаниматься с ним дополнительно. Огромная жажда знаний и трудолюбие делали свое дело. Там же Сергей проникся огромной любовью к морю, чему не могла помешать даже обнаружившаяся слабость к качке. «Трави, но не теряй самообладания!» – говорили старые моряки, и он свято выполнял это требование. Уже к концу второго курса он вошел в число лучших курсантов и за успешно проведенную летнюю практику был премирован начальником училища. На четвертом курсе Лисину как отличнику предоставили персональную стипендию Центрального комитета ВЛКСМ. Потому неудивительно, что Сергей Прокофьевич был выпущен лейтенантом на месяц раньше основного потока в мае 1936 года.
Первым подводным кораблем, на котором пришлось служить впоследствии знаменитому подводнику, стала достраивавшаяся на Балтийском заводе в Ленинграде субмарина Щ-313. Ее экипаж только формировался, и постоянный командир – Иван Александрович Немченко – был назначен в августе. Осенью 1936-го лодка успела осуществить несколько пробных выходов в море и отработать первые задачи курса боевой подготовки, но с началом зимы Финский залив замерз, и учебу пришлось прекратить. Когда в мае следующего года залив очистился ото льда, команда уже знала, что вместо продолжения боевой учебы ей предстоит передислокация в состав Северного флота по Беломорско-Балтийскому каналу. Летом 1937-го Щ-313 перешла из Ленинграда в главную базу Северного флота – Полярный, после чего в соответствии с существовавшей в те годы системой наименования подводных кораблей была переименована в Щ-401. Накануне перехода на лодку назначили нового старпома старшего лейтенанта Михаила Петровича Августиновича, с которым Лисин сразу сдружился и от которого почерпнул немало полезного. Другим важным знакомством в жизни Сергея Прокофьевича стала молодая девушка Тоня, которая вскоре стала его любимой и единственной женой.
Долго служить на Севере Лисину не пришлось. Уже осенью того же 1937 года как отличного штурмана его направили на обучение в командный отдел Учебного отряда подводного плавания имени С. М. Кирова в Ленинграде, который в мае следующего года он с отличием окончил. За распределением вызвали в Москву. Там Сергей Прокофьевич узнал, что его собираются назначить в Управление военно-морских учебных заведений. И снова, как это уже было в свое время в комсомоле, он не проявил ни малейшей заинтересованности в том, чтобы перейти на руководящую работу. Лисин просился назад, на подводные лодки, но ему отказали. Тогда пришлось «воспользоваться» личными связями. На встрече с бывшим комиссаром училища, а теперь начальником Политуправления ВМФ П. П. Лаухиным Сергей Прокофьевич страстно просил вернуть его на флот. «Значит, в Управлении вмузов служить не хочешь. А на фронт хочешь?» – спросил Лаухин.
В то время любому из советских людей было понятно, о каком фронте идет речь. С лета 1936 года весь мир напряженно следил за обстановкой в Испании, на полях которой развернулась схватка между силами Республики, которую поддерживали либеральные и коммунистические силы, и войсками мятежного генерала Франко, нашедшего поддержку у германских нацистов и итальянских фашистов. В республиканском военно-морском флоте имелось несколько подводных лодок, но их боевая деятельность по ряду причин оказалась далеко не блестящей. На нее в первую очередь влияло техническое состояние самих субмарин, которые длительное время не имели нормального технического обслуживания. Многие из кадровых офицеров и технических специалистов сбежали к франкистам, а морякам-республиканцам не хватало знаний, чтобы умело обслуживать свою материальную часть. К тому же командовавшие подлодками испанские офицеры в своем большинстве либо тайно симпатизировали мятежникам, либо не считали возможным убивать испанцев, оказавшихся «по другую сторону баррикады». Такое положение дел требовало замены офицерского корпуса подводных (да и не только подводных) сил на советских командиров, и Лисину посчастливилось стать одним из шестерых советских подводников, принявших участие в Гражданской войне в Испании. Первые наши подводники – Иван Алексеевич Бурмистров и Герман Юльевич Кузьмин – прибыли в Испанию в январе 1937 года, а Сергей Прокофьевич стал последним. Он прибыл в главную базу республиканского флота Картахену в конце июня 1938 года, где получил псевдоним дон Серхио Леон и назначение на должность старшего помощника подводной лодки С-4. Командиром этого корабля являлся уже упоминавшийся Г. Ю. Кузьмин. Под его руководством Лисин настойчиво изучал устройство иностранной субмарины, налаживал отношения с испанским экипажем. Уже спустя пару недель Сергей Прокофьевич вошел в круг своих основных обязанностей и даже научился отдавать команды на испанском языке. Ходить в боевые походы на С-4 ему не довелось, поскольку в августе субмарина стала в текущий ремонт, продолжавшийся фактически до момента окончания Гражданской войны. Тогда Лисина перевели на однотипную С-2, которой командовал другой талантливый советский офицер – капитан-лейтенант Владимир Алексеевич Егоров. Он служил на подводных лодках с момента окончания училища имени Фрунзе в 1933 году, в 1935-м экстерном сдал экзамены по программе Специальных курсов комсостава флота, спустя два года – точно таким же образом сдал выпускные экзамены УОППа. Как отличника и талантливого организатора боевой подготовки Егорова в 1936 году наградили орденом Ленина, что в то время являлось высшей наградой СССР. Встреча с этим одаренным подводником завершила формирование Сергея Прокофьевича как командира. С конца августа по конец октября С-2 совершила тринадцать кратковременных выходов в море в основном для несения дозорной службы у побережья или для перевозки почты из Барселоны на Балеарские острова, в ходе которых прошла более 6000 морских миль. Под руководством опытного наставника молодой офицер привык действовать уверенно в боевой обстановке. Правда, ходить в боевые атаки С-2 не довелось, хотя встречи с кораблями франкистов в море периодически происходили. Вот как Лисин вспоминал об одной из них:
