«Однажды С-2, находившаяся у северного побережья Африки, обнаружила фашистский крейсер.
Егоров и Лисин решили атаковать вражеский корабль. Это свое решение они сообщили через переводчика комиссару.
Лисин уже начал прокладывать курс для выхода в атаку, но комиссар-анархист как-то странно медлил.
– Спроси, в чем дело, – сказал Егоров переводчику.
– Он опасается за судьбу лодки. Он против атаки.
– Но ведь там, где война, есть и риск, – требовательно говорит командир.
И пока шел этот недопустимый на военном корабле спор, время торпедного удара было упущено. К сожалению, так бывало не раз»
[72].
Тем не менее служба на республиканской С-2 не прошла даром. Именно на ней Сергей Прокофьевич научился решать тактические задачи, руководить экипажем и чувствовать себя уверенно в любой обстановке. Близкое знакомство с иностранной техникой и боевыми возможностями немецких и итальянских кораблей позволило ему сформировать свое собственное мнение о границах дозволенного для подлодок того времени. Это выгодно отличало его от 90 процентов остальных советских подводников, которые, варясь в собственном соку, имели преувеличенное представление о вероятном противнике, что в боевых походах зачастую оборачивалось скованностью и безынициативностью.
К концу 1938 года чаша весов в Гражданской войне окончательно склонилась в пользу франкистов и советское руководство поспешило отозвать своих специалистов домой. После испанской «стажировки» прекрасно зарекомендовавший себя Лисин считался уже опытным подводником, способным решать любые задачи. Еще 2 октября состоялся приказ наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова о назначении Сергея Прокофьевича командиром новейшей подводной лодки С-7, которая достраивалась на заводе «Красное Сормово» в городе Горьком (ныне Нижний Новгород) и должна была в ближайшем будущем пополнить ряды Краснознаменного Балтийского флота (КБФ).
С-7 принадлежала к подклассу средних субмарин последнего предвоенного поколения (так называемая IX-бис серия), пришедшего на смену знаменитым «щукам». Данный проект разрабатывался по советскому заказу немецки ми инженерами, а затем перерабатывался под установку советских приборов и механизмов. Тип С, или, как их называли на флоте, «эски», считались наиболее совершенными, удобными в управлении и хорошо вооруженными советскими лодками. Они были оснащены четырьмя носовыми и двумя кормовыми торпедными аппаратами с двойным запасом торпед, двумя пушками – 100– и 45-мм, обладали скоростью в 19,5 узла и отличной маневренностью. Служило на «эске» сорок пять моряков, в том числе восемь человек командного состава. Из недостатков типа С можно отметить лишь сравнительно большие размеры – длина 77,7 метра и 840 тонн надводного водоизмещения, что затрудняло действия в мелководных районах, которыми столь изобилует Балтийское море.
Сразу после прибытия к новому месту назначения Лисин взялся за сколачивание экипажа и организацию помощи рабочим со стороны моряков в достройке корабля. А она затягивалась. С-7 была спущена на воду 5 апреля 1937 года, но только весной 1939-го, после того как Волга вскрылась ото льда, была готова к переходу в Ленинград по Мариинской водной системе. 3 июня лодка прибыла на Балтийский завод в Ленинграде, игравший роль сдаточной базы, где до сентября проходила швартовные испытания
[73]. Между 25 сентября и 17 ноября субмарина полностью выполнила программу ходовых испытаний, но государственных пройти не успела из-за начала войны с Финляндией – Финский залив оказался в зоне боевых действий. Крайне суровая зима 1939/40 года привела к тому, что испытания возобновились только 20 мая 1940 года. Они завершились полным успехом 30 июня, и 7 августа на корабле подняли военно-морской флаг и его включили в состав ВМФ
[74]. В сентябре лодка перешла в Либаву
[75], где на тот момент базировались остальные корабли 1-й бригады подлодок КБФ, куда вошла С-7. После устранения нескольких мелких неисправностей и испытаний новых устройств с января 1941 года субмарина приступила к отработке вступитель ной задачи, а с начала апреля – курса боевой подготовки подлодок. Благодаря усилиям командира, сумевшего обучить и сплотить экипаж, а также продемонстрировавшего свои военные таланты, сдача задач курса осуществлялась без сучка и задоринки. До 16 июня были сданы на отличные и хорошие оценки все задачи, где оценивались способности командира и экипажа к управлению кораблем и ведению боевых действий в простых условиях обстановки. Подводники даже успели отработать четырнадцать учебных торпедных атак по эсминцу «Энгельс», имитировавшему корабль противника. Не вызывает сомнения, что до конца года экипаж успел бы перейти в первую линию и войти в число лучших на флоте, но судьба распорядилась иначе. Спустя три дня после сдачи последних задач С-7 вышла для несения дозора на входе в морские ворота Риги – Ирбенский пролив. Здесь она и встретила начало Великой Отечественной войны.
Первые два дня начало войны никак не ощущалось. Только в ночь на 24 июня с мостика находившейся в надводном положении «эски» обнаружили два торпедных катера, которые дали правильные опознавательные сигналы (случайно немецкий и советский опознавательный сигнал на эти сутки совпал). Немцы – а это была пара их «шнелльботов», вышедшая охотиться на наши корабли у латвийского побережья, – также некоторое время были сбиты с толку, но по силуэту опознали в подлодке противника. Начав сближаться с катерами для их лучшего опознания, Лисин внезапно подвергся торпедной атаке и артиллерийско-пулеметному обстрелу. Только своевременное переложение руля спасло корабль – одна из торпед прошла параллельно борту на расстоянии 1–2 метра. Сразу после этого лодка пошла на погружение. Она еще не успела уйти на глубину, как над ней взорвались четыре глубинные бомбы. Субмарину сильно встряхнуло, и она буквально упала на грунт на глубине 58 метров. Из-за короткого замыкания на электроподстанции в шестом отсеке возник пожар. В этой критической ситуации командир сохранил самообладание и спокойным и четким голосом отдал приказы о ликвидации возгорания. Спустя пару часов субмарина всплыла и для осмотра повреждений направилась в близлежащий порт Виндава
[76]. Опасность, которой подвергалась С-7 в этом боевом столкновении, не стоит недооценивать – спустя несколько часов эта же пара катеров потопила однотипную С-3, пытавшуюся вырваться из осажденной немцами Либавы. В самой Виндаве обстановка тоже была весьма беспокойной – в течение суток стоянки в порту артиллеристам «эски» пришлось принять участие в отражении восьми воздушных налетов. Осмотр повреждений показал, что от пулеметного обстрела пострадали находившиеся в надстройке трубопроводы системы вентиляции цистерн главного балласта. Продолжать поход с такими повреждениями было нельзя, и утром 25 июня С-7 перешла в Усть-Двинск, а спустя два дня из-за эвакуации порта – в гавань Куйвасте в Моонзундском проливе.
