В ходе него в очередной раз проявился военный талант Сергея Прокофьевича. Утром 5-го в подводном положении его корабль форсировал Гогландский противолодочный рубеж, коснувшись при этом минрепа одной мины, но благодаря умелым действиям командира избежал его наматывания на выступающие части лодки и подтягивания «смертельного гостинца» к корпусу. Спустя сутки «эска» всплыла для зарядки батарей в центральной части залива, там, где немцы выставили множество мин еще в 1941 году. Тут Лисин принял решение, свидетельствовавшее о его смелости и умении грамотно рассчитывать. Штурман Хрусталев записал в дневник: «Один из самых опасных минированных районов прошли в надводном положении, использовав облачность и мелкий дождь. Это было большим риском. Вражеские корабли могли оказаться поблизости. Но нужно было подзарядить батареи»
[81]. Из этой цитаты может сложиться впечатление, что командир рассчитывал на авось, необдуманно рисковал своей жизнью и жизнями членов экипажа, но это было не так. Просто Лисин знал больше, чем его штурман. Перед выходом он тщательно изучил материалы походов других лодок и сделал вывод, что в этом районе мин они не обнаруживали. Как выяснилось позднее, их вытралили сами немцы, которые в них больше не нуждались. Что же касается встречи с надводными кораблями, то тут Лисин всецело доверял качеству подготовки своих сигнальщиков, которые обнаружили бы вражеский дозор раньше, чем он успел бы заметить низкосидящую подлодку. Пойдя на разумный риск, Лисин сократил время прорыва через залив до 68 часов, что стало своеобразным рекордом того времени – как правило, на это уходило 4–5 суток. Другим немаловажным достижением оказалось то, что за все время прорыва лодка не была ни разу атакована или даже обнаружена противником. Напротив, когда днем 6 июля командир С-7 заметил отряд немецких тральщиков, он в течение 3 часов (!!!) отрабатывал по ним учебные выходы в атаку, чтобы восполнить тот пробел, который имелся в боевой подготовке экипажа в условиях осажденного Ленинграда. Мало кто из наших командиров осмелился бы на такие действия. Обычно они спешили оторваться от вражеских боевых кораблей, поскольку имели много преувеличенное представление о возможностях немецкой гидроакустической аппаратуры.
Во второй половине 8 июля С-7 заняла назначенную позицию в Норчёпингской бухте вблизи шведского по бе режья. Здесь необходимо сделать важное отступление. В выданной Лисину боевой инструкции подлодке ставилась задача вести неограниченную подводную войну в пределах назначенной позиции, уничтожая транспорты и военные корабли. При этом запрещались только атаки кораблей ВМС Швеции. Для торговых судов этого государства исключения не делалось. В штабе КБФ прекрасно знали, что значительное число шведских пароходов зафрахтовано немцами для перевозки железной руды. В условиях войны с Германией не на жизнь, а на смерть советское командование сочло возможным санкционировать уничтожение судов государства, которое в тот момент отошло от позиций строгого нейтралитета и официально разрешило Германии не только фрахтовать свои суда, но и использовать наземную территорию, территориальные воды и воздушное пространство для транзита немецких войск и военных материалов. Кстати, шведы не остались в долгу. После потопления их парохода «Ада Гортон» «щукой» Щ-317 под командованием Николая Мохова они начали конвоировать свои и немецкие суда военными кораблями, как в территориальных водах, так и за их пределами. 7 июля главнокомандующий вооруженными силами Швеции генерал О. Тернелл отдал приказ атаковать «неизвестные» подводные лодки сразу после их обнаружения вне зависимости от того, в каком районе они обнаружены. Фактически речь шла о начале необъявленной войны между Советским Союзом и Швецией, в которой каждая из сторон делала вид, что строго соблюдает международные законы и нейтралитет по отношению к другой. Советским дипломатам не хотелось признавать факты, свидетельствующие о попирании шведского нейтралитета, а противоположной стороне – о том, что она де-факто оказалась союзником нацистов. Именно поэтому, несмотря на хорошо известную фактическую сторону этих военных действий, в средствах массовой информации обоих государств на протяжении длительного времени сохранялось негласное табу на освещение этих событий.
Подлодке Лисина довелось сыграть в этом далеко не последнюю роль – на ее долю пришлось два из четырех шведских судов, потопленных у побережья этой страны в 1942 году. Впрочем, первыми напали на С-7 сами шведы. Выполняя приказ генерала Тернелла, утром 9 июля шведский патрульный самолет атаковал «эску» в тот момент, когда она находилась в международных водах. Пулеметный обстрел и две глубинные бомбы не причинили субмарине никакого вреда, но ясно показали истинное лицо шведского нейтралитета. После этого С-7 продолжила движение к побережью в подводном положении и в 10 часов обнаружила крупный конвой в охранении шведских боевых кораблей. Дистанция была очень велика, и Сергей Прокофьевич решил подкараулить караван в другом месте, зная, что он будет идти не по кратчайшей, а с огибанием береговой черты. Пока лодка маневрировала, был обнаружен одиночный пароход, по которому Лисин в 16.17 выпустил две торпеды. Увы, дистанция оказалась слишком большой, и капитан шведского судна успел уклониться от обоих снарядов. Новая неудача постигла при попытке сблизиться с конвоем – оказавшийся между «эской» и судами шведский миноносец прошел в опасной близости от субмарины, так что Лисину, чтобы не попасть под таранный удар, пришлось срочно уйти на глубину. Наконец, в вечерних сумерках встретилось еще одно одиночное судно. В 19.29 Сергей Прокофьевич выпустил по нему одиночную торпеду, но при резком изменении дифферента на корму в момент выстрела снаряд хвостовой частью застрял в аппарате. Третья неудача подряд могла вывести из себя кого угодно. Чтобы переломить ход событий, Лисин решил пойти на риск. В 19.42 субмарина всплыла в позиционное положение и бросилась в погоню за уходящим судном. С борта шведского парохода «Маргарета», шедшего с грузом кокса из Германии на родину, заметили подлодку без символов государственной принадлежности, но решили, что в этих водах могут плавать только шведские субмарины. Это мнение оказалось безосновательным – обогнав пароход, С-7 выпустила по нему в упор одну торпеду, взрыв которой расколол «Маргарету» на две части. Судно моментально затонуло, унеся вместе с собой на дно четырнадцать шведских моряков. Экипаж С-7 искренне верил, что они потопили фашистский транспорт, а даже если кто-нибудь и сообщил бы ему, что это не так, вряд ли посчитал бы свои действия неправильными – ведь шведы в открытую помогали немцам!
10 июля «эска» перешла в южную часть своей позиции к выходу из пролива Кальмарзунд, который разделяет остров Эланд и материковую Швецию. С утра в перископ можно было наблюдать многочисленные одиночные суда и конвои. Первый из них не удалось атаковать из-за большой дистанции, зато во втором случае Лисин продемонстрировал свой военный талант в полной мере. Несмотря на то что караван, включавший двадцать восемь шведских, немецких и финских транспортов, сопровождался двумя сторожевыми кораблями и самолетом, он смело вышел в атаку и с дистанции 8 кабельтовых выпустил две торпеды. Они попали в шведский теплоход «Лулео», направлявшийся в Германию с грузом железной руды. По любым международным договоренностям такой груз считался военной контрабандой, и, действуй Лисин по международно утвержденному призовому праву, он мог бы затопить судно после досмотра либо конфисковать его в качестве приза. Поставив рудовоз в один конвой с немецкими транспортами, шведское военно-морское командование само поставило своих моряков под удар. От взрыва торпеды погибло восемь человек, и, продержавшись на поверхности всего две минуты, судно затонуло на мелководье так, что из воды торчали часть мостика и одна из мачт. Сама же подлодка подверглась яростной контратаке шведских сторожевиков. Спустя много лет Сергей Прокофьевич так вспоминал подробности этого боя:
