Здесь 5 августа «эска» встретила транспорт, шедший под финским флагом. Казалось бы, одиночное невооруженное судно и лодка – что может помещать потопить цель? Но не все так просто. Пароход шел по малым глубинам, так что атаковать его можно было только из надводного положения, на виду у противника. От выпущенной торпеды судно уклонилось, и тогда Лисин объявил артиллерийскую тревогу. В 10.22 расчет 45-мм пушки открыл огонь по мостику, а затем по ватерлинии парохода, который спешно покидала команда. Промахов почти не было, но судно тонуть не желало. Присмотревшись в бинокль, Лисин заметил, что снарядные пробоины как будто затыкаются чем-то изнутри. Оказалось, что финский пароход «Похъянлахти» вез из Риги в Финляндию груз картофеля, который теперь высыпался в 45-мм пробоины и затыкал их. К счастью, на восемнадцатой минуте обстрела транспорт загорелся, а спустя полчаса пожар распространился почти по всей палубе и надстройкам. Через час, посчитав, что с судном покончено, Сергей Прокофьевич приказал прекратить огонь. За это время субмарина израсходовала 380 снарядов и добилась по меньшей мере двух сотен попаданий. Огонь велся в таком высоком темпе, что в накатниках пушки закипело масло. Его брызги попадали на руки и лица артиллеристов, вызывая ожоги, но те, в горячке боя, даже не замечали этого. После прекращения обстрела С-7 догнала одну из шлюпок и пленила капитана парохода и кочегара, которые смогли дать разведотделу флота ценную информацию. Это был первый на Балтике случай, когда подводная лодка брала столь необходимых в разведке языков. Возможности для этого у ряда командиров имелись и раньше, но все они сразу после атаки спешили уйти на глубину, а Лисин, поняв из анализа предыдущих действий противника, что серьезная противолодочная оборона у него в этом районе отсутствует, не побоялся остаться на поверхности лишних полчаса. Именно благодаря сплаву тщательного расчета и дерзости ему удалось поставить безусловный рекорд результативности одного похода советской подводной лодки времен вой ны – четыре судна потоплено и одно повреждено! Это уступало максимальным достижениям немецких подводников, рекорд которых на лодках среднего класса достиг восьми потопленных судов за один поход, но здесь имелись свои объективные причины. Во-первых, у немцев было больше торпед – четырнадцать против двенадцати на «эске», а во-вторых, что главное, они имели весьма совершенные по меркам того времени счетно-решающие устройства, позволявшие им стрелять даже одиночными торпедами с большой вероятностью попадания. Ничего этого не имелось у советских подводников. Для того чтобы попасть хотя бы раз, им приходилось выпускать по нескольку торпед, что существенно сокращало количество атакованных целей и, как следствие, потопленных пароходов. В-третьих, большинство своих побед немецкие подводники одерживали ночью, когда их лодки были практически незаметны и могли стрелять в упор. Для советских подводников такие действия были в то время невозможны – они не отрабатывались практически, не было соответствующей техники, да и немецкие суда в ночное время предпочитали отстаиваться в портах, совершая короткие переходы из гавани в гавань только в светлое время.
Обратный переход через Финский залив был осуществлен с 9 по 11 августа. При этом Лисин побил собственный рекорд, преодолев его за 64 часа, и это несмотря на выход из строя гирокомпаса, который в условиях подводного плавания только и мог показывать правильное направление. Штурман Хрусталев по звездам сумел правильно определить местонахождение подлодки и проложить курс, точно приведший ее к Лавенсари. И снова корабль не имел ни одной встречи с силами ПЛО. При возвращении в Кронштадт субмарину торжественно встречали, причем в церемонии принял участие сам командующий КБФ вице-адмирал В. Ф. Трибуц. Поход сразу же получил заслуженную отличную оценку, на командира написали представление к званию Героя Советского Союза, а на экипаж С-7 – к гвардейскому званию. Девять членов экипажа С-7 удостоились награждения орденом Ленина, все остальные – орденами Красного Знамени и Красной Звезды. В представлении к званию Героя отмечалось: «Тов. Лисин С. П. действует исключительно дерзко и смело… Выполняя боевое задание, проявил исключительную настойчивость в достижении цели…»
[85]
Но не меньшей наградой для Сергея Прокофьевича стал отпуск на Большую землю к жене.
Отсутствие серьезных повреждений в первом походе закономерно привело к решению послать С-7 в море повторно. Достаточно сказать, что участие в кампании 1942 года на Балтике приняло 28 советских субмарин, из которых только восемь высылались в море по два раза. Остальные либо возвращались с тяжелыми повреждениями, авариями, либо не возвращались совсем. К моменту начала развертывания третьего эшелона, куда входили 16 подлодок, включая лисинскую «эску», КБФ с начала года уже успел потерять четыре подводных корабля. Убедившись в том, что поставленные весной минные заграждения не дали результатов, немцы взялись за их расширение. Теперь кроме якорных и антенных мин противник начал ставить и неконтактные донные мины, которые представляли особую опасность для тех субмарин, которые, воспользовавшись рекомендацией командования, форсировали противолодочные рубежи методом «прижимания к грунту». В результате четыре из 16 кораблей пропали без вести при попытке вырваться из залива, а еще два при возвращении. С-7 благодаря мастерству командира, наметившего курс исходя из тщательного анализа разведданных, удалось выйти из Финского залива. Послевоенный анализ показал, что она форсировала при этом 42 линии мин, причем дважды касалась их минрепов, но, опять же благодаря умелому маневрированию, смогла избежать подрыва. Увы, после этого судьба послала Сергею Прокофьевичу тяжелейшие испытания, оставившие отпечаток на всей его последующей жизни.
Утром 21 октября субмарина закончила форсирование Финского залива и дала обязательное в данном случае донесение в базу. Оно оказалось перехваченным финской радиоразведкой. Хотя финнам не удалось его расшифровать, они пришли к справедливому выводу, что из залива вышла очередная советская подлодка. Зная, что за светлое время суток субмарина в погруженном состоянии не могла далеко уйти, они с наступлением темноты выслали в район радиопередачи свою собственную подлодку «Весихииси» (в переводе с финского название субмарины означало «Морской черт» или «Морской злой дух»). Перед всплытием в надводное положение в 20 часов гидроакустик С-7 тщательно прослушал окружающие воды и доложил командиру, что вокруг нет кораблей противника. Он и не мог засечь «финку», поскольку та шла под электромоторами, что гарантировало ей максимальную скрытность. «Эска» же, напротив, оказавшись в надводном положении, сразу же дала полный ход дизелями, спеша пополнить заряд аккумуляторной батареи. Обнаружить ее в такой ситуации не составляло особого труда, тем более что относительно финской лодки она находилась в светлой части горизонта. В 20.26 сигнальщики «Весихииси» заметили С-7 на дистанции 8 километров, а спустя 15 минут с расстояния 3 километра финский командир приказал выпустить торпеду. Через пару минут в корме 77-метровой «эски» прогрохотал мощный взрыв. Корабль моментально затонул вместе со всеми, кто находился во внутренних отсеках (42 человека), уцелели только те, кто стоял на мостике, – Лисин, рулевой Александр Оленин, комендор Василий Субботин – и куривший в боевой рубке трюмный Валентин Куница. Стоявший вахтенным офицером штурман Михаил Хрусталев утонул на глазах у Оленина, поскольку надел на вахту кожаный реглан, подбитый мехом. Остальные были одеты в обычное обмундирование и поверх него в спасательные капковые бушлаты. Маленькая, но характерная деталь: Лисин тоже думал надеть меховой реглан, поскольку ночь в конце октября теплом не отличалась, но подумал: «А что, если придется выполнять срочное погружение? В реглане прыгать в рубочный люк неудобно, можно зацепиться полой и потратить драгоценные секунды, которые, быть может, определят судьбу корабля». Он остался в бушлате, что, правда, не спасло С-7, зато сохранило жизнь ему самому. Выброшенные взрывом в море четверо советских моряков на несколько мгновений потеряли сознание, но ледяная октябрьская вода быстро привела их в чувство. Собравшись вместе и убедившись в том, что больше из экипажа никто не спасся, они решили плыть в направлении светившего шведского маяка, до которого было не менее 10 миль. Было ясно, что осуществить задуманное не удастся – ледяная вода миллионами игл колола все тело, сводила судорогами руки и ноги. «Товарищ командир! Разрешите мне поцеловать вас перед смертью!» – сказал Лисину Оленин. Командир и матрос обнялись и продолжали держаться на плаву. Наступали последние минуты. И тут внезапно из темноты показалась финская подлодка, капитан которой решил после удачной атаки обследовать место потопления. Его старания были вознаграждены – вскоре на палубе оказались четверо советских моряков, включая офицера! Никогда раньше финнам не доводилось брать в плен советских подводников, так что их радость не знала границ.
