«Вечером 13 июля самолет к югу от отмели Каллбода обнаружил масляный след, медленно перемещавшийся в восточном направлении. Он сбросил бомбу – никаких видимых результатов. На следующий день два самолета СБ (финны использовали трофейные советские бомбардировщики в качестве морских патрульных самолетов. – М. М.) точно перед началом следа сбросили еще 3 бомбы, рассчитанные на глубину 25 и 60 м, но они взорвались, очевидно, далеко позади лодки. Маслянистая полоса продолжала свое беспрерывное движение. На борту лодки, очевидно, и не подозревали, что оставляют за собой предательский след.
К вечеру прибыли на место вызванные по тревоге корабли «Руотсинсалми» и VMV-6 (минный заградитель и сторожевой катер. – М. М.). Они пошли следом за блестевшей полосой дизельного масла из протекавшей цистерны. Иногда направление перемещения изменялось, но след все время был достаточно заметен, и следить за ним было довольно легко. Собаки-ищейки мчались по пятам за вспугнутой дичью и методично сбрасывали за борт одну глубинную бомбу за другой. После 11-й бомбы масло потекло сильнее, появились пузыри воздуха. Результатом еще 5 бомб на 60–80-метровую глубину были дизельное топливо и пузыри воздуха в еще большем количестве и всплывшая матросская бескозырка. Масло продолжало вытекать из одного и того же места еще в течение нескольких дней, и капитан флагманского корабля «Руотсинсалми» записал на свой счет первое в сезоне потопление подводной лодки. В Лавенсари тщетно ждали возвращения Щ-317»
[102].
В то же время следует заметить, что многие детали из финских документов заставляют усомниться в том, что объ ектом этой атаки действительно была невернувшаяся «щука». Главный из них – в ходе преследования масляный след перемещался не с запада на восток, как это было бы с возвращавшейся лодкой Мохова, а с востока на запад. Во-вторых, установленное финнами место гибели примерно совпадает с местом гибели одного из советских эсминцев, потерянных во время «таллинского перехода». Вот вам и объяснение большого выброса топлива после взрыва бомб и появившейся на поверхности бескозырки. Окончательно раскрыть тайну гибели подлодки могло бы ее обнаружение на дне, но в условиях отсутствия предварительных данных для целенаправленного поиска оно может произойти разве что случайно… До этого момента детали героического похода Николая Константиновича и его экипажа так и останутся загадкой.
В кампании 1942 года Балтийский флот потерял двенадцать подводных лодок. Пять из них числятся пропавшими без вести по сегодняшний день. Как правило, подлодки уходили в неизвестность, не дав ни одного сообщения по радио, что почти наверняка указывало, что они погибли на минах при попытке вырваться из Финского залива. Несколько сотен подводников погибли, даже не получив возможности нанести врагу хотя бы минимальный ущерб. Щ-317 – яркое исключение из этого правила. Благодаря ее радиосообщениям и документам противника мы знаем о ее походе очень много, почти всю фактическую сторону событий, но не знаем другого – что чувствовал ее героический экипаж на протяжении патрулирования, чего стоили морякам их победы. Лишь в одном можно быть уверенным совершенно: экипаж «щуки» честно выполнил свой долг, а Николай Константинович Мохов навсегда вписал свое имя в историю советского подводного флота как самый меткий командир субмарины. Получилось, что всю свою жизнь он готовился к этому единственному походу, а выйдя в море, полностью оправдал доверие командования и свои блестящие характеристики. Посмертно весь экипаж «щуки» был награжден орденами и медалями, Николай Мохов – орденом Ленина. В штабе почему-то забыли только о комдиве Егорове, орден Ленина которому присвоили только стараниями ветеранов в 1991 году. Вечная память героям, павшим, защищая нашу Родину!
Евгений Яковлевич Осипов
Перефразируя известное выражение, можно сказать, что командирами подводных лодок не рождаются, а становятся. Чтобы стать им, офицеру приходится много учиться, тренироваться, причем успехи напрямую зависят от определенных способностей и черт характера. Поэтому у одних боевая учеба идет легко и просто, а у других – наоборот. Хотя подводные лодки Красного флота принимали участие еще в Гражданской войне, в реальную силу подводный флот СССР превратился только в середине 30-х годов ХХ века. С учетом этого неудивительно, что система массовой подготовки кадров подводников, включая командиров, до начала Великой Отечественной войны не успела до конца сложиться и не давала стабильного результата. Имелись большие претензии и по части осуществления боевой подготовки подводных кораблей на флотах. На момент вступления в войну подавляющее большинство наших командиров не только не имели боевого опыта войн в Испании и с Финляндией, но и даже не отработали в полном объеме вместе со своими экипажами «Курс подготовки подводных лодок». Это стало одной из главных причин больших потерь 1941–1942 годов. Война осуществляла жестокий естественный отбор – выживали в большинстве случаев только те командиры и экипажи, которые постоянно совершенствовались, умели делать выводы из складывавшейся обстановки и критически оценивать свои действия. Те, кто оказался к этому не способен, как правило, быстро погибали. Учиться воевать нам пришлось не до начала войны, а в ходе нее, на большой крови. Увы, иногда получалось так, что люди на местах учились быстрее, чем те, кто ими командовал. Самым неприятным последствием этого была гибель приобретших бесценный боевой опыт экипажей по штабной некомпетентности…
Очень показательна в этом отношении судьба командира подлодки Щ-406 Евгения Осипова. Мало чем отличавшийся от окружающих офицеров на момент начала войны, он благодаря отличным способностям быстро завоевал признание как талантливый командир и уже в 1942 году был награжден званием Героя Советского Союза. К сожалению, это не уберегло его от трагической гибели при попытке прорваться через Финский залив в 1943-м…
Родился Евгений Яковлевич 7 января (по новому стилю) 1914 года в морской столице России – городе Санкт-Петербурге. Как и у подавляющего большинства знаменитых советских подводников, происхождение не свидетельствовало о том, что даже в отдаленной перспективе Евгению доведется выбиться в люди. Его родители – отец Яков Осипович и мать Екатерина Михайловна – происходили из крестьян Смоленской губернии, которые подались на заработки в крупный город. Здесь Яков освоил профессию токаря и с 1908 по 1914 год работал на различных петербуржских заводах, включая военные, на которых производились торпеды для императорского флота. С началом империалистической войны отца мобилизовали, но служить он попал удачно – в Учебный минный отряд Балтийского флота, дислоцировавшийся в Кронштадте. Благодаря хорошему знанию материальной части торпед Якова назначили инструктором по торпедным стрельбам. Это и предопределило его дальнейшую судьбу. После революции он стал инструктором торпедного дела в Военно-морском училище имени Фрунзе, а с 1927 года был назначен на аналогичную должность в Военно-морской академии имени Ворошилова. За долгие годы службы ему удалось дослужиться до начальника торпедной лаборатории, а затем – до руководителя учебных торпедных стрельб.
