Средний ход ускоряет выбрасывание подводной лодки на поверхность. Огромной силы гидравлический удар в правый борт я ошибочно принимаю за взрыв глубинной бомбы, но тут же соображаю, что близко от нас кораблей противника нет.
– Теплоход тонет! – кричит из боевой рубки командир… А мне не до восторгов. Лодка наконец пошла на глубину.
Дифферент медленно переваливает на нос. Стрелка глубиномера упорно ползет вправо. На делении шесть метров командую:
– Стоп помпа! Продуть цистерну быстрого погружения! В боевой рубке опускают оба перископа. С большим трудом мне удается удержать лодку в двух метрах от грунта. Скорость подводного хода доведена до шести узлов. Слышно, как все корабли охранения бросились к тому месту, где еще недавно на поверхности моря торчала наша рубка с выставленными, как два телеграфных столба, перископами»
[151].
В место, откуда показались нос и рубка субмарины, четыре немецких корабля сбросили сорок четыре глубинные бомбы, но произошло это не раньше, чем стараниями Тураева и Коржа С-12 полным ходом ушла с опасного места. Первая из выпущенных Тураевым торпед поразила в корму почти 7000-тонный транспорт «Мальгаш». Один отпускник погиб, еще трое получили ранения. Судно медленно погружалось в воду, но стараниями буксиров на следующий день его сумели дотащить до Либавы, где оно село на грунт на 8-метровой глубине. Позднее его все-таки подняли и отремонтировали. Вернувшийся же спустя несколько часов к месту атаки Тураев обнаружил погружавшийся «Мальгаш» и чуть в стороне – остов потопленного еще в июле С-7 судна «Кате», которого он принял за второй успех своей двойной атаки.
После этих успешных залпов на С-12 осталось еще две торпеды, которыми командир рассчитывал увеличить боевой счет «эски» хотя бы на еще одно потопленное судно. Для этого он упросил по радио командование бригады не отзывать субмарину с позиции до 8 ноября. Атаковать оказалось не так просто – дважды выйти в атаку помешали малые глубины под берегом. 9 ноября, когда шли уже 52-е сутки крейсерства и на корабле остался только неприкосновенный запас продовольствия (следует подчеркнуть, что автономность подлодок типа С по всем видам запасов не превышала 30 суток, а часть съестных запасов оказалась испорчена морской водой, попавшей внутрь корабля при бомбежке 20 сентября), Василий Андрианович скрепя сердце отдал приказ возвращаться в базу.
Обратное форсирование Финского залива оказалось не менее тяжелым, чем прорыв в Балтику. Сначала все, казалось, пройдет нормально, но днем 11 ноября, когда подлодка форсировала немецкий противолодочный рубеж «Насхорн», над ней произошел чудовищной силы взрыв – корпус задел за антенну противолодочной мины.
Хотя эпицентр взрыва находился примерно в 20 метрах над лодкой, передать, что в этот момент пережили моряки, посредством литературного слова попросту невозможно. Субмарину так тряхнуло, что несколько членов экипажа подлетели до потолка. Позднее, когда корабль уже стоял в доке, в его двухсантиметровом стальном прочном корпусе насчитали не менее двенадцати крупных вмятин, но он выдержал. Мгновенно разбились или перегорели все лампочки нормального освещения, выбило автоматы электроподстанции, от чего остановились электродвигатели, спружинили люки входных отсеков, и в кромешной темноте было прекрасно слышно, как внутри корпуса зажурчала морская вода. Спустя несколько минут С-12 мягко легла на дно на глубине 80 метров. И снова, уже в который раз с начала похода, четкие и уверенные команды Тураева и Коржа спасли корабль и экипаж. Включено аварийное освещение, о всех повреждениях доложено в центральный пост, аварийные партии отсеков приступили к ликвидации течей, ремонту приборов и механизмов. Главные механизмы уцелели, и уже через 3 минуты после покладки на грунт лодка смогла всплыть и дать ход сначала под одним, а вскоре под двумя электромоторами. Началась откачка поступившей внутрь прочного корпуса воды. Опасаясь того, что взрыв мины мог быть замечен кораблями и самолетами противника, которые снова начнут преследовать лодку, ориентируясь по масляному следу, Тураев решил продолжить движение на восток, не дожидаясь ликвидации всех повреждений. Начали поступать доклады о вводе в строй поврежденных приборов и механизмов, матросы успокоились и начали переодеваться в сухое обмундирование, как спустя 62 минуты после первого над субмариной прогрохотал второй взрыв! Его причиной была глубинная бомба, сброшенная с финского бомбардировщика, ориентируясь по масляному следу. Хотя взрыв был заметно слабее предыдущего, экипажу пришлось пережить все вновь. Освещение на этот раз уцелело, но подлодка снова оказалась без хода. Что хуже всего, вышел из строя гирокомпас – основной штурманский прибор, по которому только и можно было вести более-менее надежную прокладку курса и ориентировку. Командиру пришлось пойти на то, чтобы лечь на грунт на глубине 77 метров, пока за 3,5 часа компас не починили. На следующий день прорыв продолжался, на этот раз без встреч с минами и силами противолодочной обороны противника. Наконец, 14 ноября подошли к острову Лавенсари, но прошли еще сутки, прежде чем штормовая погода позволила выйти в море катерам, встречавшим многострадальную «эску». По той же причине в бухте острова С-12 простояла три дня и только незадолго до полуночи 18 ноября под эскортом тральщиков вошла в гавань Кронштадта. Беспримерный по длительности и выпавшим на долю экипажа испытаниям 61-суточный поход подошел к концу!
Командование внимательно изучило поход «эски» и признало его вполне успешным. Еще более стал цениться этот успех после того, как выяснилось, что восемь из шестнадцати подлодок третьего эшелона так и не вернулись в базу, а их экипажи нашли себе могилы в холодных водах Балтийского моря. Это неудивительно, если вспомнить, каким опасностям подвергалась С-12 в ходе своего крейсерства. Корабль прошел 4960 миль, из них 1774 под водой, форсировал 72 линии мин, подорвался на мине, застрял в «сети», вражеские корабли и самолеты сбросили на подлодку около сотни глубинных бомб, пережил серьезный пожар. То, что в таких условиях субмарина добилась боевого успеха, не могло не вызывать уважения. Командира «эски» наградили орденом Боевого Красного Знамени и вторично присвоили звание капитана третьего ранга. В боевой характеристике Тураева за 1942 год говорилось:
«В 1942 году подготовил на реке Нева вновь построенную подлодку и совершил 60-суточный боевой поход в Балтийское море. Умело в сложных условиях Финского залива преодолевая многочисленные минные поля и сетевые заграждения, вышел на боевую позицию. Проявляя решительность, настойчивость и стремление нанести большой урон противнику, правильно организовал и пробыл в боевом походе шестьдесят суток, превысив заданную автономность подлодки.
При наличии сильного конвоя утопил три транспорта противника, общим водоизмещением 35 000 тонн. Инициативен. В работе несколько медлителен. Требователен к себе и подчиненным… Морские качества хорошие. Подготовленный командир-подводник…»
В Кронштадте подлодку поставили в док. Внешний осмотр показал значительные повреждения легкого корпуса, требовавшие длительного ремонта. Он был осуществлен в течение зимы силами Кронштадтского морского завода с привлечением экипажа корабля. К весне 1943-го, в отличие от предыдущего года, С-12 считалась одним из лучших кораблей бригады, а ее командир и экипаж чуть ли не экспертами по преодолению вражеской противолодочной обороны в Финском заливе. И потому неудивительно, что по планам командования отремонтированная «эска» должна была выйти в море в очередную навигацию в числе первых.
