Прибытие тихоокеанцев в Полярный оказалось весьма своевременным. В то время на немецких морских коммуникациях, где действовали подводные лодки Северного флота, сложилась весьма непростая обстановка. Немцы перебрасывали морскими конвоями в Киркенес пополнения и снабжение для своей заполярной группировки, которая с осени 1941 года окопалась в 50 километрах от Мурманска. Обратными рейсами вывозилась никелевая руда, которая являлась стратегическим сырьем для промышленности Третьего рейха. С весны 1942 года, после того как немцы понесли первые серьезные потери от советских подводных лодок, они значительно усилили эскорт своих караванов и выставили вдоль берега противолодочные минные заграждения. Необходимо признать: эти меры дали эффект. Не имевшая потерь в 1941 году бригада подлодок Северного флота потеряла за 1942-й девять подводных кораблей. Погибли наиболее опытные экипажи, большинство из которых имели довоенную подготовку, многие инициативные командиры. Один из известнейших подводников-североморцев, возглавивший бригаду с февраля 1943 года, Иван Александрович Колышкин писал: «Можно с уверенностью сказать, что, если б с первых дней боев мы натолкнулись на такую противолодочную оборону гитлеровцев, какой она стала к 1942 году, нам уже тогда не удалось бы избежать тяжелых потерь, а урон, понесенный противником, был бы куда меньше. Причем и опыт и материальные возможности позволяли немцам организовать такую оборону сразу же в начале войны»
[162]. Не было же это сделано лишь по причине уверенности немецких адмиралов в скором захвате Мурманска. Усиление вражеской противолодочной обороны стало причиной того, что с мая по декабрь 1942-го успехи подводных лодок СФ сократились до минимума. Экипажи подводных лодок Тихоокеанского флота, куда в довоенный период отбирали лучших, должны были внести в действия Северного флота свежую струю, доказать, что побеждать врага можно и в новых условиях. Забегая вперед, скажем, что с этой задачей они справились.
В свой первый боевой поход С-56 вышла 31 марта 1943 года. Главной задачей похода считалась высадка разведчика на вражеское побережье в районе мыса Нольнес. Там еще в 1942 году был основан секретный береговой наблюдательный пост за движением немецких конвоев. Обслуживался он тремя норвежскими патриотами, прошедшими подготовку в разведотделе Северного флота. Подлодке Щедрина предстояло доставить разведчикам снабжение и сменить одного из членов группы. Несмотря на то что место высадки находилось неподалеку от немецкого наблюдательного поста, С-56 удалось в ночь на 6 апреля осуществить ее в полном объеме и скрытно. Лишь после выполнения этой задачи экипаж получил право выходить в атаки на вражеские конвои. Первая встреча с ними состоялась в дневные часы тех же суток, но из-за слабой подготовки к атаке она ничем не закончилась. Ждать пришлось до 10 апреля, когда акустик обнаружил следующий караван. В момент обнаружения субмарина находилась достаточно далеко от берега, к тому же кормой к цели. Пришлось стрелять практически навскидку из кормовых торпедных аппаратов, где у «эски» имелось всего две торпеды. Дистанция при этом составляла полторы мили. Долго на подлодке ждали звуков, свидетельствовавших о попаданиях. Только спустя две минуты акустик доложил, что он слышал один слабый взрыв. Это же подтвердили моряки, находившиеся в первом и втором отсеках. Через 18 минут после пуска торпед услышали еще один взрыв, который приняли за взрыв глубинной бомбы, сброшенной сторожевиком. Наконец, в 15.37 (через 26 минут после выстрела) был поднят перископ. В него Щедрин увидел атакованный транспорт, который вроде бы не имел хода, а рядом с ним два тральщика. В 16.00 при следующем подъеме перископа транспорт исчез. После этого экипаж и находившийся на борту С-56 командир дивизиона Трипольский поздравили командира с первой победой
[163]. Тем не менее немецкие документы однозначно свидетельствуют, что атакованный транспорт не только не получил попаданий, но даже не заметил атаки подводной лодки
[164]. В этом нет ничего удивительного, поскольку атака совершалась из крайне невыгодного положения. Слабый взрыв, который слышал акустик, скорее всего, стал результатом срабатывания ударника одной из торпед при падении на каменистое дно. Трудно судить экипаж за такую ошибку – ведь моряки страстно желали победы над врагом. Впрочем, даже из этого, казалось бы, успешно завершившегося эпизода Щедрин сделал для себя определенные выводы. Он стал держаться ближе к прибрежному фарватеру и уже никогда не отдалялся от него на расстояние, исключавшее тщательно подготовленную атаку.
Новый шанс открыть боевой счет представился С-56 спустя четыре дня. На этот раз это был крупный конвой, шедший из Киркенеса. Лодка оказалась у него по курсу, и у Щедрина было время подготовиться к нападению. К сожалению, в этот момент на одном из сторожевиков что-то заподозрили и сбросили в воду восемь глубинных бомб. Григорию Ивановичу пришлось срочно изменить решение на атаку, пересечь курс транспорта и атаковать его с другого борта из кормовых аппаратов с дистанции 12 кабельтовых. В момент залпа С-56 оказалась всего в 150 метрах от другого сторожевика и была им замечена. Немцы подняли тревогу и изменили курс, в результате чего выпущенные торпеды прошли всего в 10 метрах от крупного транспорта «Детлеф». В конце дистанции одна из них взорвалась на мелководье, что вновь дало экипажу повод считать, что им достигнуто попадание. Проконтролировать успех визуально не удалось – «на хвосте» у субмарины повисло три немецких охотника. Они преследовали лодку почти три часа, сбросив на нее около двадцати глубинных бомб. На поверхности появился след топлива, но, к счастью для экипажа С-56, на охотниках решили, что утечка соляра происходит из корпуса недавно потопленного в этом районе немецкого парохода
[165]. Спустя три дня субмарина получила приказ возвратиться в базу и 19 апреля ошвартовалась в Полярном, дав на входе в базу два холостых выстрела – салют в честь двух одержанных побед. За этот поход Григорий Иванович был награжден орденом Красного Знамени, но самой дорогой наградой для него стало письмо, полученное от жены, связи с которой не было с лета 1942 года. Все это время семья находилась на родине Щедрина – в Туапсе, который являлся одним из главных объектов немецкого наступления на Кавказе. К счастью, советским войскам удалось отстоять город и уберечь родных нашего героя от знакомства с немецким «новым порядком».
Вечером 14 мая С-56 вышла в свой второй боевой поход и почти сразу же – спустя всего три дня – добилась крупного успеха. Немецкий конвой в составе крупного транспорта, двух танкеров и шести кораблей охранения двигался курсом на Киркенес. На этот раз сближение для атаки было выполнено безупречно. В 05.51 четыре торпеды, выпущенные из носовых аппаратов, устремились к цели. Немцы заметили их с расстояния всего 300 метров, так что времени на уклонения у судов уже не оставалось. Щедрин стрелял с таким расчетом, чтобы одним залпом поразить транспорт и первый танкер, силуэты которых частично накладывались друг на друга. Выполнить задуманное удалось, но подвело торпедное оружие. Первая из выпущенных торпед попала в транспорт «Вартеланд» в районе машинного отделения, но не взорвалась. Другая выскочила на поверхность и изменила направление движения. Хода третьей никто не на блюдал, по-видимому, она затонула вскоре после выстрела или прошла на слишком большой глубине. Лишь четвертая торпеда прошла под кормой «Вартеланда» и поразила шедший на удалении танкер «Ойрштадт». На борту танкера находилось 1280 тонн горюче-смазочных материалов. На судне произошло несколько сильных взрывов, и оно затонуло в течение трех минут. Кораблям охранения удалось спасти 15 из 26 членов экипажа танкера, причем один тяжелораненый умер на борту сторожевика. Что же касается «Вартеланда», то слабая течь на нем была ликвидирована при помощи ящика с цементом. Несмотря на частичный отказ оружия, атака С-56 стала единственной в советском подводном флоте, когда реально удалось поразить торпедами две цели
[166].
