– Хорошо. Спасибо.
Мама закрыла за доктором дверь, а я разувшись, поторопилась к дочери.
В комнате еще витал запах медикаментов. Игрушки "спали" на своих местах. Кукла Даша ростом с Марину стояла в своем уголке как живая, только что не моргала. Я так боялась, что Марине она не понравится или испугает девочку, а кнопка пищала от восторга, найдя ее в огромной коробке на балконе в Новый год – подарок от Деда Мороза.
Моя маленькая принцесса спокойно спала на верхнем ярусе нашей кровати, подложив под щеку ладошку. Другой рукой обнимала мягкую игрушку – рыжего шарпея. Ни гром за окном, ни яркие молнии не тревожили сладкий сон моей куколки. Реснички длинные только слегка подрагивали.
– Солнышко мое, как же ты меня напугала, – прошептала спящей дочке, поцеловала ее в щечку, погладила по тонким волосикам.
Немного полюбовавшись своей красавицей, более–менее успокоившись, я пошла на кухню. Мама заварила ромашку, налила нам обеим. Сидели с ней друг напротив друга, обнимали горячие кружки.
– Мам, что с Маришкой случилось? Почему животик заболел? О каком стрессе доктор говорил?
– Ой, не знаю. Как вы с Вениамином ушли, так она что–то закапризничала. Я с ней и так, и эдак, и поиграть, и почитать, а у нее настроения нет. Потом вот на животик жаловаться начала. Но врач сказал, ничего страшного, и она может завтра в садик идти.
– Ладно, посмотрим, что утром будет.
– Сорвала я тебе свидание, да, дочь?
«Скорее наоборот»
– Все нормально.
Мы еще долго пили чай, успокаивая свой стресс, и разошлись уже за полночь. От Вени сообщений не было, обиделся, наверное, что я его бросила одного в ресторане.
Сегодня с самого утра дочь задумчива и я уже скучаю по ее смеху, проказам и вечным почему. Надеюсь, дорога в детский сад и лужи по дороге от ночного ливня вернут мне моего шумного и любознательного ребенка. Бабуля еще в душе, а мы с Маринкой завтракаем вдвоем, в тишине. Правда, недолго. Вот–вот посыпятся вопросы о Вениамине. И я морально к ним готова. Почти.
Марина медленно мешает ложкой растаявшее сливочное масло в любимой манной каше. Солнечные лучики, пробираясь сквозь ветки тополей за окном, ласково гладят мою девочку по распущенным пшеничным волосам.
– Как же ты напугала меня вчера своим животиком, – вслед за лучиками провожу рукой по голове доченьки.
– Я не хотела… он сам.
– Я знаю. Больше не болит?
– Неа, – машет головой.
Тонкие длинные прядки падают на лицо. Маришка смахивает их ладошкой в сторону.
– Это хорошо. Тогда кушаем и собираемся в сад?
– Угу.
Наливаю себе кофе в кружку и сажусь рядом с дочкой.
– Мам, – Маришка поднимает на меня синие–синие глаза с грустинкой внутри, – а тебе со мной и бабулей совсем скучно, да?
Кофе неожиданно застрял в горле, я закашлялась, отставив кружку в сторону.
– С чего такие мысли, дочь? – слезы замерли на ресницах после кашля, хорошо хоть не успела еще накраситься.
– А зачем вчера к нам этот дядька приходил?
Хоть я и ждала чего–то подобного, прокручивала в голове возможные вопросы дочери о Вениамине и думала, как буду отвечать на них, но все равно оказалась не готова к такой подаче.
– Дядя Веня? Познакомиться хотел с тобой и бабушкой.
– А зачем?
– Ну... зачем люди знакомятся? Чтобы друзей много было. Чтобы можно было вместе сходить в кино или на прогулку, поужинать в хорошей компании. Вот у меня есть ты и бабуля, а у дяди Вени нет никого.
– А он тебе кто? Жених?
– Мы с ним хорошие друзья.
– А хорошим друзьям разве можно целоваться?
Блин, значит, Маринка видела, как перед походом в ресторан Вениамин зажал меня в коридоре и полез с поцелуями. Я быстро пресекла его порыв, но дочь, очевидно, подглядывала и вот результат.
Опускаю глаза в кружку. Неудобно перед ребенком за свое поведение и нашего гостя. Надо как–то объяснить тот поступок перед малышкой, а я чувствую себя младше ее. Будто нашкодила и теперь надо прощения просить.
– Ну… может быть, он не просто хороший друг, а немного больше.
– Насколько больше?
– Ну не знаю… – мямлю, не смея поднять глаза на дочь.
– У меня в садике все мальчики хорошие друзья, мне что – с ними со всеми целоваться?
– Со всеми не надо. И вообще целоваться можно только взрослым.
– А–а, вот почему ты с чудовищем целовалась. Потому что он взрослый.
Вспыхиваю как спичка:
– Я с ним не целовалась. Это он начал, – оправдываюсь и заодно возмущаюсь. – И вообще, это ты ему разрешила поцеловать меня, а я не хотела! Я его впервые видела! А чтобы целоваться, люди должны узнать друг друга лучше!
«А поцелуи с Веней так себе. От них липкий налет остается на губах, ощущение не очень, если честно, – нашептывает внутренний голос. – Не сравнить с поцелуем Дмитрия. А–а–а! Ненавижу сравнивать! Так нельзя!».
Лихорадочно ищу возможность слиться с новых каверзных вопросов дочери, которые, очевидно, генерируются сейчас в ее белобрысой голове. И вдруг меня осеняет:
– Мариш, а дядя Веня предлагает в воскресенье сходить в парк на карусели.
– Ну сходите, – сосредоточенно наблюдает за движением масла в каше.
– Он хочет, чтобы мы втроем пошли. С тобой.
– Мне он не нравится! – надув губы и отодвинув тарелку с кашей от себя, бурчит дочь.
– Парк? – уточняю, хотя с досадой понимаю, что не о парке речь.
Вениамин не понравился Маришке. Мама тоже сдержано отнеслась к его персоне. Нужно время, чтобы они привыкли, узнали ближе друг к друга. Глупо было надеяться на любовь с первого взгляда.
– Знаешь, дядя Веня мог бы стать твоим папой.
– Ты на нем жениться хочешь?
– Женятся мужчины, а девушки выходят замуж.
Дочь пытливо смотрит. Ждет ответа на вопрос, а не поправку.
– Может быть, мы с дядей Веней поженимся, – осторожно проговариваю и сама пугаюсь этих слов. – Но это еще не скоро, – тут же поправляюсь.
– Он совсем тебе не понравился, да? – спрашиваю спустя бесконечно долгих пары минут.
Угукает. Вздыхает тяжко. Мысленно повторяю за ней вздох.
Знакомство с мужчиной, который для ее мамы немного больше чем друг, расстроил дочку. Я надеялась, они найдут общий язык, но двухминутного знакомства мало для обоюдной симпатии.
А не появление ли Вени спровоцировало стресс у Марины?
– У него нос шевелится, когда он разговаривает, – выдает вдруг недовольно дочь. – Вот так, – и, ткнув пальчиком в кончик носа, смешно крутит его вверх–вниз.
