– А ты влюбилась?
– Еще как, – прячет сияющую синеву за опущенными ресницами, смущается. – С первого поцелуя.
– Я так хорошо целуюсь?
– Ты даже не представляешь как.
И мы снова целуемся. Изучаем друг друга. Ненасытные.
Кайф.
Фея снова гладит меня по шрамам. Притягивают они ее, что ли.
– Откуда у тебя это?
Поворачиваю голову, целую ее в серединку ладошки.
– Авария. Глупая, пьяная гонка с плачевным результатом для моего фейса и ноги.
– Ох. Надеюсь, никто больше не пострадал?
– Только я.
"И неродившаяся ячейка общества"
– Поэтому ты так аккуратно ездишь за рулем?
– Да, переосмыслил ценности, перестал гонять. Кстати, впервые после аварии сегодня ехал в темное время суток.
– Это того стоило. Мне понравилось. Космически романтично.
– Обязательно как–нибудь съездим туда еще и посмотрим представление с начала до конца. Лучше всего в следующем году, в июне, когда самые короткие ночи. Рассвет наступает через час после заката... А теперь мой вопрос, можно? Ты можешь не отвечать, если не хочешь…
– Спрашивай, я подумаю.
– Где отец Марины? Это так, на случай если мне придется защищать вас от него...
Взгляд Лены мгновенно потускнел. Она сама будто утратила свое чудесное сияние.
– Не придется. Его нет.
И замолчала, закрыв глаза, а потом легла головой мне на грудь, обняв крепко–крепко.
– Мама твоя тоже спрашивала...
Так вот почему ресницы были мокрые. Прижимаю к себе ближе, целую в волосы.
– Не говори, если не хочешь.
– Хочу...
Не тороплю. Даю ей время собраться с духом.
– Мы со Славой любили друг друга очень сильно. Моя первая любовь... Я заканчивала первый курс, когда мы познакомились, он третий. Случайно встретились, влюбились. Жениться собирались. Он занимался скалолазанием и при каждом удобном случае уходил в горы. И однажды сорвался… Не спасли...
Глубокий вдох. Выдох.
– Я позже поняла, что беременна, а Слава так и не узнал, что у нас будет ребенок. Вот так у меня появилась Марина.
На груди стало мокро – у Лены катятся слезы. И я как никогда остро чувствую горе другого человека и желаю только одного – забрать ее боль себе. Что такое физическая боль, шрамы? Ничто по сравнению с болью утраты любимого человека. Время лечит? Время притупляет боль, стирает ее острые углы, но не память.
Вжимаю в себя двумя руками хрупкое женское тело.
– Мне очень жаль. Марина знает?
– Да, она про папу спросила сразу, как пришла после первого дня в садике. Три с половиной года ей было. Наверное, ребятишки спрашивали ее или она сама увидела чужих пап и догадалась, что у нее не так. Я ей рассказала правду. Что папа погиб. Что он был самым лучшим. Что он любит ее и смотрит на нее с небес.
– Ты молодец. У тебя замечательная дочка. Если твой Слава смотрит на нас с небес, я обещаю ему, что буду беречь вас с Мариной. Сделаю все, чтобы вы улыбались и были счастливы.
– Мы уже счастливы.
Вдруг подскакивает:
– Дима! Мы же опоздаем!
Времени и правда мало. Нам еще нужно заехать к Лене, чтобы она переоделась и покормила Золотинку, а потому подрываемся и носимся по квартире, собирая разбросанные вещи. И я балдею от этой белокурой женщины, что, прикусив губу, спешно ищет в ворохе одежды верхнюю часть нижнего белья. Зависаю, забыв про пуговицы на рубашке. Скольжу жадным взглядом по изящному контуру спины. На светлой коже контрастно выделяются тонкие линии татушки. Она офигенная. М–м. Я опять готов.
– Хочешь, не поедем никуда? – ловлю в кольцо любимую, несущуюся в ванную. – Позвоню Олегу, отпрошу нас обоих.
– Очень соблазнительно, – льнет ко мне телом, обвивая за шею, – но... – целует, – не надо. Вчера и так за меня Люда работала, сегодня это будет некрасиво. К тому же четверг, планерка, помнишь?
– А черт, я забыл. У меня же презентация.
Ускоряемся.
Успеваем к восьми на работу. На заднем сиденье спортивная сумка с запасными вещами для Марины и Лены. После работы едем к моим, а потом ко мне, если Марина снова останется с ночевой у матери, в чем, я собственно, не сомневаюсь. У меня большие планы на предстоящую ночь. И следующие тоже.
Лена улыбается. Даже не так. Сияет.
– Ты очень красивая, – переплетаю наши пальцы, пока стоим на светофоре. – И не скажешь, что не спала всю ночь.
– Дима, – смущается.
Легким наклоном головы прячет лицо за волосами, но я знаю – улыбается. Моя.
А ведь мог упустить...
– Как поживает Веник? – голос чуть дергается от ревности.
– Веник? – распахивает глаза. – Ты же его сам прогнал.
А Скробот слабак. Урчу от удовольствия.
– Ты разговаривал с Юлей?
Хм, а вот и ответочка за Веника.
– Позвонит, поговорю, – уклончиво. Не хочу марать счастье грязными пятнами. – Елена Владимировна, есть идея. Мне для проекта нужен помощник. Пойдете ко мне в отдел?
– М–м, работать вместе? – подхватывает интонацию. – Думаете, Олег Дмитриевич отпустит, Дмитрий Дмитриевич?
– Обсудим.
– Заманчиво, надо подумать.
– Зато представляешь, – играю бровями, – можно будет работать дома. Дистанционно. Голенькими.
Подмигиваю Лене. В ответ новая провокация – хитрый прищур и соблазнительно скользящий по губам язычок.
О черт, от этой картины я опять готов. Дистанционка обещает быть плодотворной.
---
Масяня – мультяшный персонаж.
29. Планерка, безымянные куры и снова проверка... мебели
– Елена –
Утро рабочего дня началось…
Нет, не с кофе. С цветов.
