К сожалению, в этот вечер его подсознание не добилось никаких успехов. Люсьен вновь обдумал все, что он узнал о «Геллионах». У него было досье на каждого члена Клуба, подробная информация о его финансовых делах и, конечно же, личные впечатления. Тем не менее он не продвинулся вперед ни на шаг. Сейчас он был ничуть не ближе к разгадке, чем в начале расследования.
Единственным его достижением был отчет, который он получил от своего агента из Парижа. В архивах шефа наполеоновской разведки он обнаружил несколько зашифрованных записей о ценном источнике информации в Англии. В одной из них говорилось, что информатор был членом Клуба Геллионов. Вот те скупые факты, с которыми должен был работать Люсьен. Он считал, что шпионом руководили не столько политические убеждения, сколько корысть. Но это ему тоже не помогло. Выяснилось, что у большинства членов Клуба финансовые дела шли из рук вон плохо либо из-за страсти к азартным играм, либо просто потому, что жили не по средствам.
Люсьен закончил работу, откинулся на спинку кресла и расслабился. Обычно он всегда мог успокоиться, когда это было необходимо. Но сейчас он чувствовал себя бесконечно усталым. Постоянное пребывание в обществе «Геллионов» было очень утомительным. Завтра утром ему предстояло отправиться на очередную охоту, на этот раз в имение лорда Чизвика. Хотя это не было официальной встречей «Геллионов», многие из гостей были старейшими членами Клуба. Люсьену стоило огромных усилий вести себя так, будто он был одним из них.
Образ дерзкой и веселой служанки из «Короны и грифа» возник в его воображении. Люсьен криво улыбнулся. Конечно, причина его утомленности была ясна. Его тело жаждало женщину. Он взглянул на часы. Было одиннадцать. Еще не слишком поздно, чтобы заглянуть в один из тех немногих борделей, где состоятельных и известных мужчин ждали полные тепла и желания женщины.
Он колебался между вожделением и осторожностью. Наконец, отрицательно покачал головой. Его желание еще не было настолько сильным, чтобы платить за него такую дорогую цену.
Сколько раз он мечтал о том, чтобы стать похожим на других мужчин, которые могли переспать с незнакомой женщиной и забыть об этом. Для него это было, к несчастью, невозможно. Эмоциональный стресс был слишком силен.
Когда он был молод и полон желаний, он с восторгом кидался в морс наслаждений и испробовал все, что было доступно богатому человеку.
Страсть каждый раз захватывала его с необоримой силой. Понадобились годы, чтобы он осознал, что вслед за удовлетворением неумолимо следует депрессия.
Древнее изречение гласит: post coitus, triste, или после соития — грусть. Но то чувство, которое овладело Люсьеном, было совсем не похоже на угрызения совести, которые иногда посещают мужчин в подобных ситуациях. Приступы меланхолии и опустошенность охватывали его иногда в течение нескольких дней.
Исследовав темные стороны своей души, Люсьен пришел к выводу, что причиной его повторяющейся депрессии была иллюзия дружеской близости с женщиной, которая возникала во время таких встреч. Вслед за короткой разрядкой он погружался в свое привычное одиночество и чувствовал себя глубоко несчастным.
Как только Люсьен понял, сколь высокую цену ему приходится платить за краткие мгновения удовольствия, он избрал более аскетичный образ жизни. Изредка, когда страсть и желание близости лишали его способности контролировать себя, Люсьен встречался с какой-нибудь женщиной. Каждый раз он надеялся, что теперь все будет по-другому, что он сможет получить наслаждение и встретить следующий день с улыбкой. Но этого не происходило.
Люсьен перевел взгляд на обрамленный углем эскиз, на котором были изображены он сам и его сестра. Он был сделан за два года до ее смерти. Тогда в Эшдаун, имение Стрэтморов, приехал художник, чтобы написать большой семейный портрет. Картина удалась и висела на почетном месте, но Люсьену больше нравился этот эскиз. Он лучше передавал нежное, ускользающее очарование Элинор.
Люсьен внимательно вглядывался в портрет, на котором две белокурые головки близко склонялись друг к Другу. На лицах брата и сестры было то беззаботное выражение, которое бывает только у детей, рожденных в любви и не знакомых с бедностью и жестокостью. Ему с трудом верилось, что когда-то он был так счастлив. С напряженным лицом он склонился над своим рабочим столом, взяв самую маленькую отвертку. Если он и дальше будет ворошить воспоминания, его опять охватит отчаяние.
Четко следуя указаниям Генри Джонса, Кит с легкостью открыла простой замок на французских дверях. Проскользнув в темную библиотеку, она перевела дух и внимательно прислушалась.
Издалека слышались рулады сопрано. Лорд Чизвик был более чем гостеприимным хозяином. Для того, чтобы развлечь гостей, он привез из Лондона десять девушек легкого поведения. Вечер еще только начался, и у Кит было достаточно времени, чтобы обыскать большую часть комнат.
Она становилась настоящей преступницей. Вторгшись в чужую комнату, Кит, конечно испытывала страх, но того ужаса, который охватывал ее прежде, не было.
Неслышно поднялась она в комнаты гостей. На этот раз Кит не удалось устроиться служанкой. Ей пришлось разыскать в деревне человека, который раньше служил у Чизвика лакеем. За умеренную плату он описал девушке расположение комнат и обычаи дома. Он же сообщил ей, что на свои вечеринки Чизвик привозит из Лондона шлюх, вызывая возмущение соседей.
Это навело Кит на мысль переодеться дамочкой легкого поведения, проникнуть в дом во время одной из вечеринок и продолжить поиски.
Белокурый парик, накладки на фигуру вроде тех, что она надевала, изображая Салли, и косметика позволили ей полностью вжиться в образ.
Если бы девушку увидел кто-нибудь из гостей Чизвика, он принял бы ее за одну из тех, кого хозяин пригласил для их развлечения.
Кит нахмурилась, увидев, что на этот раз на дверях не было табличек с именами гостей. Ей придется выяснять имя хозяина, уже попав внутрь.
Ладони стали влажными. Она собралась с духом и проскользнула в дверь.
Когда томная рыжеволосая девица, сидевшая за столом рядом с Люсьеном, взобралась ему на колени, он понял, что оргия началась.
— Ты такой одинокий, милок, — проворковала она. — Дай-ка Лиззи тебе поможет.
Она обвила его шею руками и крепко поцеловала, обдав запахом винных паров.
Лиззи была очаровательной толстушкой, чем-то напомнившей Люсьену служанку из таверны. Но в отличие от Салли у этой девицы все прелести были настоящими, и глубокий вырез платья подтверждал это.
Поцелуй был достаточно долгим, чтобы Люсьен мог решиться. Он принимает предложение девушки. У него так давно не было женщины — слишком давно. Возможно, веселая прямота Лиззи убережет его от меланхолии.
Нет, в нем просто говорило желание. Он это прекрасно понимал. Бездумное совокупление с неизвестной женщиной ввергнет его в глубочайшую депрессию. Как только все закончится, он сразу же пожалеет, что поддался искушению. Его желание было не настолько сильным, чтобы экспериментировать.
