Уже 13 декабря 1799 г., то есть через месяц после бонапартистского переворота, была принята так называемая Конституция VIII года, ст. 91 которой гласила: «Режим французских колоний определяется специальными законами». Через два года, в 1802 г., был принят декрет, передающий всю ответственность за управление колониями сроком на 10 лет правительству (то есть исполнительной власти, а не законодательной, как это было после 1789 г.). Даже при Бурбонах колонии имели зачатки местного самоуправления (колониальные ассамблеи и муниципалитеты). Теперь же они ликвидировались, и все даже самые незначительные вопросы решались в Париже. Законом от 20 мая 1802 г. Бонапарт восстановил рабство в колониях и законодательно утвердил расовое неравенство в гражданских правах, что было открытым покушением на Декларацию прав человека и гражданина. Бонапарт закрыл свободный въезд во Францию для негров и других лиц с цветной кожей; в 1803 г. он запретил офицерам своей армии вступать в браки с негритянками, а неграм жениться на белых женщинах. Только в период «Ста дней» Наполеон отменил эти дискриминационные ограничения». Согласитесь, что столь жесткие дискриминационные меры в отношении цветного населения вряд ли могли бы быть подсказаны Бонапарту женщиной, которая сама имела смешанное происхождение. Хотя… Ведь доподлинно не известно, как Жозефина относилась к чернокожим, когда жила на Мартинике, особенно после того, как они во время мятежа разграбили ее родовое поместье.
В 1809 г. Мартиника снова оказалась под властью Англии. Вернуть ее, теперь уже навсегда, Франция смогла только в 1815 г. после подписания 30 мая 1804 г. Парижского мирного договора. К этому времени Жозефины уже не было на свете (она умерла 29 мая 1814 г.), а Бонапарт сам стал пленником англичан на далеком острове Святой Елены. За годы своего правления он успел растерять так много заморских территорий, что возвращение Мартиники вряд ли могло возместить все эти потери…
Потерянная империя
Хотя практически все наполеоновские войны в течение 15 лет сотрясали в основном государства Европы, мечтавший о мировом господстве Бонапарт стремился к завоеванию обширных территорий и на других континентах. Однако все эти его усилия не только не увенчались успехом, но и существенно подорвали могущество Франции как колониальной державы. «Колониальная политика, в отличие от континентальной, не принесла императору французов никакой славы, — отмечал П. П. Черкасов. — Все его проекты, начиная с египетского похода и кончая намерением отобрать у Англии наиболее богатые колонии, прежде всего Индию, оказались несостоятельными». Особенно ощутимое поражение он потерпел на американском континенте, где, как пишет историк Т. Н. Гончарова, «некоторое время… планировал воссоздать французскую империю в Новом Свете». Вместо этого в результате революционных выступлений чернокожего населения самих колоний и вооруженного вмешательства со стороны Британии и других стран Франция лишилась многих заморских территорий, завоеванных задолго до его прихода к власти.
А что же осталось ей в наследство от Бонапарта? Судя по перечню, приводимому Т. Н. Гончаровой, совсем немного: «От былого колониального величия восстановленным на троне Бурбонам достались в 1814–1815 гг. лишь некоторые территории: в Вест-Индии — Мартиника и Гваделупа, острова Сент, Мари-Галант и Дезирад, а также северная часть острова Сен-Мартен; в Южной Америке — Гвиана; в Африке — прибрежные фактории Сенегала (Сен-Луи, Горе, Рюфиск, Портудаль, Жоаль и Альбреда на реке Гамбия); в Индийском океане — остров Бурбон (Реюньон) и пять факторий в Индии (Пондишери, Янаон, Чандернагор, Карикал и Маэ); в Северной Атлантике — архипелаг Сен-Пьер и Микелон».
Обеднев территориями, Французская империя, как следствие, обеднела и населением. Причем весьма существенно. По данным, приведенным П. П. Черкасовым, «всего на 1815 г. в немногих сохранившихся владениях Франции проживало менее 1 млн человек (в том числе 100 тыс. французов) против 35 млн в начале XVIII в.». Так плачевно завершилось не только правление императора Наполеона, но и первая глава французской колониальной истории.
Почему же великий полководец и государственный деятель, столь удачливый на европейском пространстве, потерпел сокрушительное поражение за его пределами? Причин тому немало. Одни исследователи считают, что наиболее катастрофическим для Французской колониальной империи XVII–XVIII вв. стало длительное вооруженное противостояние с «владычицей всех морей и океанов» — Великобританией. Негативно оно сказалось и на экономическом положении самой Франции. Дело в том, что, вводя в 1806 г. континентальную блокаду против Англии, Наполеон хотел тем самым не только подорвать ее могущество, но и создать благоприятные условия для гегемонии французской промышленности. А вместо этого французская хлопчатобумажная промышленность на многие годы осталась без важнейших видов колониального сырья (хлопка, индиго и т. д.), в результате чего из 1700 имевшихся в дореволюционной Франции бумагопрядилен к 1811 г. осталось только 300. Не удалось одержать победу над Туманным Альбионом и военным путем. И вот почему. Как считают историки, несмотря на то, что и сама Франция всегда входила в число великих морских держав, своей главной сопернице она проиграла из-за малопонятной и некомпетентной военно-морской политики Наполеона. Для императора французов, привыкшего к победам на суше, развитие флота представлялось чем-то второстепенным. В результате, в отличие от британского флота, французский не имел ни достаточной судоходной базы, ни достойных кадров. Недаром разделяющий эту точку зрения П. П. Черкасов считал, что «решающий удар по морской и колониальной экспансии Франции, остановившейся почти на три десятилетия, нанес выдающийся английский флотоводец адмирал Нельсон, разгромивший в сражении под Трафальгаром 21 октября 1805 г. объединенный франко-испанский флот под командованием адмирала Вильнёва». Историк был убежден, что именно «Трафальгар положил конец амбициозным глобальным замыслам Наполеона».
Кроме того, среди причин, которые «лишили Францию всех ее колониальных владений, поделенных между Англией, Португалией и Испанией», Черкасов называл «поражение в России в 1812 г. и последовавшее за этим падение наполеоновской империи».
Еще одно, весьма интересное предположение было высказано А. Ю. Ивановыв в его книге «Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта». «Наполеон — дитя Средиземноморья, — пишет он, — и когда он действовал в его пределах, то будто пользовался покровительством прекрасных богов, вершивших дела в этой части света… Но когда он удалялся от этих мест, то его гений слабел». И ведь, действительно, все самые неудачные походы наполеоновских войск были связаны с далекими и мало знакомыми странами. Это и вторжения в Египет и Россию, и карательные экспедиции в заморские колонии (Сан-Доминго, Гваделупа), где вместе с местным населением против них «воевали» незнакомые (нередко называемые Наполеоном варварскими) традиции, религия и даже природа: палящий зной пустыни, лютый холод русской зимы, чума, желтая лихорадка и прочие экзотические для европейцев болезни. А еще непонятная, ведущаяся не по правилам так называемая «партизанская война». И именно все эти обстоятельства, а не отсутствие «прекрасных богов», покровительством которых Наполеон и его армия якобы не могли воспользоваться, имели решающее значение для негативного исхода военных кампаний вдали от близкого и родного Средиземноморья.
